— Помочь афинянам? — переспросил рослый военачальник, посмотрев на Гисандра как на умалишенного, словно сам здесь находился совершенно по другому делу. — Впрочем, можешь делать что хочешь. Если царь прислал тебя сюда, оставайся с Фемистоклом и его флотом, а я должен выполнить указания эфоров. Прощай.

И зашагал вниз по склону в сопровождении нескольких спартиатов из охраны. «Ну вот и засветился „без вести пропавший“, — подумал про себя Тарас, провожая взглядом высокую фигуру главнокомандующего, — через пару дней эфоры будут знать, что утопленник всплыл и прекрасно себя чувствует. Хотя кто знает, что со мной будет через пару дней».

— Кажется, тебя зовут Гисандр? — раздался голос с вершины холма.

— У командующего флотом отличная память, — похвалил его Тарас, — меня зовут именно так.

— Командующий флотом только что отправился в Спарту, — не удержался от язвительного замечания Фемистокл, — а я, как тебе известно, командую лишь афинскими кораблями.

— Но ведь это и есть весь боеспособный флот, — отпарировал Тарас, — получается, я не слишком ошибся.

Фемистокл смерил его удивленным взглядом.

— Для спартанца ты выражаешься слишком высокопарно, — проговорил он наконец, — с чем ты прибыл ко мне?

— Мой царь Леонид, что сдерживает сейчас персов у дельфийских проходов, прислал к вам меня с отрядом из двенадцати триер, — отрапортовал Тарас, — он желает афинам победы над персами в грядущей битве.

— Леонид прислал мне двенадцать кораблей? — еще больше удивился Фемистокл, похоже, даже в самых радужных мечтах не допускавший, что спартанцы пойдут на такое. — Разве Спарта начала строить собственный флот?

— На кораблях наемные солдаты, — ушел от прямого ответа Тарас, поправляя шлем, — у них нет такого опыта и выучки, как у афинских моряков, но все-таки это сила. И ее можно использовать в предстоящей битве.

— О, дева Афина, — воздел руки вверх Фемистокл, невольно посмотрев в сторону пылающего за проливом города, — спартанцы прислали нам корабли. Воистину бывают чудеса на свете.

А обернувшись к Гисандру, проговорил уже приказным тоном.

— Где твои корабли, Гисандр?

— Стоят почти у самого берега, — указал рукой Тарас, — так близко, как смогли подойти.

— Оставайся на Саламине до утра, — приказал Фемистокл, — на рассвете я скажу, что тебе делать.

«Отлично, — подумал Тарас, даже слегка наклонив голову в знак повиновения, — до утра мы останемся здесь. Размолвка с Эвривиадом развязала ему руки. Уверен, он что-то предпримет еще до наступления ночи. Надо постараться за ним проследить, пока он не услал нас на какой-нибудь отдаленный рубеж или не пустил впереди всех на растерзание. А битва, чует мое сердце, будет жаркой. Что там говорил Эвривиад по тысячу персидских кораблей»?

После отбытия спартанского главнокомандующего Фемистокл заметно преобразился и даже повеселел, хотя было видно, что отдать Афины на растерзание персам ему было нелегко. И все же Тарасу казалось, что Леонид не зря послал его сюда. Фемистокл явно что-то затевал. Всю суету, царившую в тот вечер возле палатки афинского стратега, можно, конечно, было списать на подготовку предстоящего сражения. Повод был более чем значительный. Но Тараса не покидало ощущение, что происходит еще что-то, скрытое от глаз окружающих.

К большому удивлению Тараса, великий афинянин разрешил спартанцам стать до рассвета лагерем совсем недалеко от своего шатра, буквально в паре сотен метров. Вероятно, он намеревался с рассветом отправить их в другое место, поэтому не стал ломать себе голову, где разместить прибывший контингент спартанцев. Небольшой спартанский бивуак располагался на склоне холма, откуда Тарас мог спокойно видеть все, что происходит вокруг шатра Фемистокла, кто входит и выходит туда, минуя два кольца охранников.

Отдав приказание большинству своих людей оставаться на кораблях, сам он решил провести эту ночь на берегу, среди афинян, бросавших на нежданных гостей совсем не дружелюбные взгляды. Обосновавшись вместе с командой «Тайгета» и своими «спецназовцами» на склоне каменистого холма, испещренного тропами, что вели к двум ближайшим перевалам, Тарас весь ушел в наблюдение. Чутье подсказывало ему, что в этот вечер он увидит нечто важное. И он увидел.

Ближе к закату, когда солнце уже готово было опуститься в теплые воды Саронического залива, в шатер Фемистокла, беспрепятственно миновав охранников, вошел неприметный человек, одетый в какие-то лохмотья. Видом своим он напоминал скорее рыбака, чем бравых триерархов, которые до этого весь вечер сновали между кораблями и шатром главного стратега Афин. Именно это и заинтересовало Гисандра, который ужинал у костра вместе со своими людьми, вынужденный на флоте немного отойти от традиционных сесситий.

— Посмотрим, что это за рыбак, — проговорил Тарас, доедая свою похлебку, — чует мое сердце, что он хочет поймать очень важную рыбку для Фемистокла.

А когда этот «рыбак» вышел из шатра и, напряженно оглянувшись по сторонам, зашагал не к морю, а по извилистой тропе к ближайшему перевалу, Тарас так и подскочил на месте. Шагая от шатра, этот неизвестный невольно провел рукой по своему истлевшему гиматию в районе груди, словно прощупывая что-то. И Тарас был готов голову отдать на отсечение, что этот «рыбак» несет там какое-то послание.

— Много бы я дал, чтобы его прочесть, — пробормотал он, лихорадочно соображая, что предпринять.

Но решение пришло само собой. Человек в лохмотьях без всякой охраны быстро удалялся от берега и скоро должен был вовсе исчезнуть в ночной мгле. Тарас не мог этого допустить.

— Бриант, возьми с собой Этокла и еще двоих. Следуй за мной. Пришла пора поохотиться, — приказал спартанский наварх и добавил, видя, как бойцы схватились за оружие: — Копья оставить здесь. Щиты тоже. Взять только один гастрафет и мечи. Так управимся, если что. И главное, шума не поднимать.

Под покровом темноты спартанцы медленно и незаметно добрались до ближайшей скалы, которая вовсе скрыла их от глаз расположившегося на берегу воинства. К счастью, афиняне пока еще делали вид, что являются союзниками спартанцев. За ними, конечно, приглядывали, но свободно перемещаться по острову все же никто не запрещал. Поэтому никто не преградил им дорогу. Видимо, Фемистоклу и в голову не пришло, что спартанцы вздумают ночью прогуляться по его острову, где за каждым кустом находилось не меньше дюжины афинских гоплитов. Впрочем, вся команда оставалась на месте, а на случай, если его вдруг хватятся, Тарас отдал приказ сообщить, что уплыл на один из своих кораблей и скоро вернется.

— Вон он, — указал Тарас своим спутникам на фигуру, уверенно шагавшую по тропе в полумраке, — знает местные дороги, это ясно. А нам придется перемахнуть через этот холм. Сейчас на тропу соваться нельзя, заметит.

Он посмотрел наверх и первым полез по небольшой расселине, что шла под углом вверх вдоль тропы. Ее глубины хватало на то, чтобы скрыть человека целиком. И хотя Тарасу пришлось прыгать по скалам довольно быстро, вспомнив альпинистские навыки, ни один камень не сорвался из-под его сандалий. Остальные спецназовцы последовали за ним также бесшумно. Сказывалось обучение. За что Тарас успел мысленно похвалить себя. Вскоре они достигли вершины первого холма, и шумные голоса остались далеко позади.