— Значит, все-таки будет ждать главный удар персов здесь, в самом узком месте, — пришел к заключению Тарас, пытаясь понять замысел афинского флотоводца, — в открытое море не пойдут. И то ладно. Здесь численный перевес роли не играет, пусть их хоть вся тысяча явится, а мы, в случае чего, сможем пристреляться поточнее.

Поначалу Тарас хотел сохранить свои чудо-орудия в тайне, но, узнав о примерной численности персидской армады, что пришла сюда, решил, что если сложится тяжелая обстановка, он все же применит их. Особенно если представится случай обстрелять сгруппированные близко друг к другу корабли. А присутствие соглядатая вообще не оставляло ему шансов сохранить в этом случае существование орудий в тайне.

«Да и ладно, — подумал он, поглядывая на Эсхила, который сейчас стоял на самом носу корабля и наблюдал за морем, — шила в мешке не утаишь. Эвривиад меня видел, значит, скоро в Спарте все будут знать о моем чудесном исцелении. Чего еще бояться. Леонид обещал меня прикрыть, значит, и на этот раз что-нибудь придумает».

Корабль уже подходил к группе островов, поднимавшихся из воды между побережьем Мегариды и Саламином, где им предстояло дожидаться неприятеля, когда Тарас вдруг вспомнил о перехваченной ночью табличке. Он прикрылся от посторонних взглядов телами Брианта и Этокла, осторожно просунул руку под нагрудник и, вытащив ее, прочел текст, написанный по-гречески.

Великий царь, я убедил сограждан отдать тебе без боя Афины. Теперь я готов сдаться на милость победителя и удержать свой флот от решающего сражения, если ты пообещаешь Афинам особое положение в греческом мире после установления твоего владычества. Афины должны править всеми прочими греками. Твой советник Демарат, подтвердит тебе, что я держу свое слово. Буду ждать ответа до утра.

Фемистокл.

Тарас посмотрел на солнце, уже стремившееся к зениту, на сотни афинских кораблей, что выстраивались в линию за скалами Саламина, и с удивлением проговорил, запрятав табличку обратно:

— Уже утро. Кажется, сегодня ночью я спас афинян от предательства, и теперь им придется сражаться.

Обогнув самый большой из группы островов, Тарас с удивлением обнаружил, что за ним уже прятались пять триер. Еще штук шесть он разглядел за островками поменьше. Гисандр подозвал к себе Эсхила и вопросил:

— Чьи это корабли?

— Это еще одна эскадра из Мегариды, — ответил Эсхил, — прибыла сюда вчера с таким же приказом от Фемистокла. Первая подчинялась Эвривиаду и по-прежнему стоит у Эгины.

— Это я знаю, — кивнул Тарас, отпуская афинского наблюдателя, — значит, мы здесь будем коротать время не в одиночестве. И то ладно.

Вместе с триерами из Мегары, капитаны которых с удивлением встретили появление спартанцев на кораблях, в «засадном» полку получалось около двадцати судов. «Не слишком много, — решил Тарас, рассматривая тонувшие в дымке берега близкого материка, — но и не в полном одиночестве. Теперь ведь неизвестно, чего ожидать от этого предателя. В крайнем случае, до берегов Мегары не так далеко. Главное, чтобы персы нас от них не отрезали».

И все же он решил дождаться сражения, чтобы убедиться в том, что Фемистоклу не осталось иного выхода, как воевать с персами. Тарас распределил свои корабли поровну. Шесть триер вместе с эскадрой из Мегариды спрятались за большим островом, в том числе и «Тайгет», к которому уже как-то прижилось его имя. Остальные за ближним островом, чуть меньшего размера. Пообщавшись еще раз с Эсхилом, который оказался достаточно разговорчивым, Тарас еще раз уяснил для себя, что по замыслу Фемистокла мог командовать только своими кораблями. А наварх из Мегариды отвечал за свои.

— Кто во что горазд, — подытожил Тарас, который невольно, после отбытия Эвривиада, с некоторой неприязнью разглядывая корабли союзников, не подчинявшихся теперь единому спартанскому командованию, — ладно хоть у них приказ тоже воевать против персов, а не против нас. А вообще-то, в крайнем случае, я вспомню, что у меня есть свой царь.

С этой точки, наиболее удаленной от Афин и Пирея, закрытого хребтом острова Саламин, Тарас мог все же наблюдать за действиями флота союзников, оставаясь в резерве. В то же время обходной маневр персов вокруг большого острова с целью зайти в тыл Фемистоклу тоже был вполне возможен, особенно если вспомнить о количестве кораблей, приведенных сюда разъяренным Ксерксом. И все же, кроме флота у Саламина, была еще эскадра у Эгины, маячившей на горизонте, поэтому Тарас, находившийся в последнем эшелоне, настроился скучать до самого вечера.

Он, конечно, провел смотр своим кораблям, объехав их все на шлюпке. Произнес напутственную речь, призывая вчерашних пиратов драться как львы на благо своей новой родины. Пообещал им большую поживу, посулив все, что находится на захваченных в бою персидских кораблях, отдать им. Хорошенько взгрел артиллеристов, чтобы стреляли как можно точнее. Но, исчерпав свое красноречие, направился обратно на «Тайгет», где собирался пообщаться с Темпеем, поскольку еще так и не успел этого сделать.

Когда же лодка наварха пересекала открытое пространство между островами, его окликнул сидевший рядом Бриант и, указав вдаль, воскликнул:

— Смотрите, господин Гисандр!

Тарас повернул голову в указанном направлении, и каково же было его изумление, когда он заметил там десятки, если не сотни парусов, раздуваемых ветром. Среди них были прямоугольные египетские и другие, что он видел на финикийских триерах, оказавшись у Геллеспонта. Корабли персов плыли друг за другом, так что общее количество нельзя было охватить одним взглядом. И сейчас вся эта армада направлялась именно сюда. В обход Саламина, чтобы зайти афинскому флоту в тыл.

— Этот знаменитый стратег случайно не ошибся с направлением главного удара, — выдохнул Тарас, ошеломленный количеством персидских кораблей, плывших ему навстречу, и рявкнул на гребцов: — А ну, гребите быстрее, лентяи! Нам предстоит жаркий денек.

Прошло совсем немного времени, как персидская армада подошла к задней оконечности Саламина. Подошла так беспрепятственно, что Тарас даже усомнился в том, что Фемистокл решил драться, а не отдать свой флот на растерзание. Но когда вся армада вытянулась вдоль Саламина и стал виден ее хвост, со стороны Эгины показались греческие триеры, заходившие в тыл уже ей.

— Ну вот, — выдохнул Тарас, — это уже похоже на какой-то замысел. Однако, пока они подойдут сюда, от нас мокрого места не останется. Да и вряд ли эгинцы сюда прорвутся, маловато их там было. Значит, нам придется держать первый удар. Никогда еще не чувствовал себя наживкой.

Он схватил за тунику стоявшего в двух шагах Темпея и, дыхнув ему в лицо, уточнил:

— Сколько у тебя горшков на баллисту?

— У нас по десять, у всех остальных по шесть, — пробормотал алхимик, пытаясь провалиться сквозь тунику, больно уж грозным казался сейчас его хозяин, которого он боялся больше персов.

— А с запасом? Ну давай, выкладывай. Я же знаю, что ты припрятываешь несколько горшков на черный день. Говори!