Он поднялся, вышел в смежную смотровую комнату, но очень скоро вернулся.

– Посреди всей этой суеты мы начисто забыли о нашем пациенте, – сказал он. – Мистер Геддес оправился от приступа. Он сейчас присоединится к нам, и мне ничто не помешает пояснить, как все произошло в случае со смирительной рубашкой.

– К дьяволу вашу смирительную рубашку и все трюки с ней! – завопил Грин, чье терпение полностью иссякло. – Мне наплевать, кто и зачем влез в эту рубашку. Я хочу лишь знать: если вы не верите в виновность Морено, то кого вы подозреваете?

– В таком случае хочу напомнить, – невозмутимо ответил директор, – что еще до того, как мистер Дулут начал излагать свою версию, я отправил Уоррена вниз, чтобы держать в поле зрения одного из пациентов лечебницы. Мои собственные рассуждения во многом совпали с дедуктивными выводами мистера Дулута. Я тоже догадывался, что убийца – зять мистера Лариби, но только подозревал не Морено, а другую персону. Вероятно, если бы у мистера Дулута было больше досуга для раздумий, он бы пришел к аналогичному выводу. Как и доктор Морено, этот человек молод. Он прибыл из Калифорнии. Насколько я понимаю, он владеет определенными медицинскими познаниями. А в его актерских способностях у вас будет возможность убедиться самим.

Окруженный сразу наступившей изумленной тишиной доктор Ленц склонился над рабочим столом и приложил палец к кнопке звонка.

– Если помните, я дал Уоррену распоряжение привести этого человека сюда по моему сигналу, – на всякий случай объяснил он.

Директор выстроил финальную кульминационную сцену гораздо более эффектно, чем я. Его звучный голос породил у присутствующих исполненное драматизма напряжение. Мы невольно вздрогнули, когда почти сразу после звонка открылась дверь и в кабинет из коридора совершенно неожиданно вошел Геддес в сопровождении Кларка.

– О, мистер Геддес! Надеюсь, вам уже лучше! – воскликнул Ленц. – Вы с Кларком появились как раз вовремя, чтобы я мог наконец устроить обещанную демонстрацию со смирительной рубашкой. Я как раз рассказал всем о той изумительной версии, которую вы выстроили вместе с мистером Дулутом. Единственное, в чем я не согласен, – вы ошиблись, определяя, кто именно является зятем покойного Лариби.

– Что ж, вполне возможно, – ответил англичанин со все еще сонной улыбкой. – Мы оба оказались слишком глубоко вовлечены в это дело.

Когда двое вновь прибывших встали рядом, прислонившись к стене, директор снова обратился к капитану Грину.

– Ваш подчиненный – весьма сообразительный молодой полицейский, – сказал он как бы мимоходом. – Лично я посоветовал бы вам подумать о повышении для мистера Кларка. Именно он подсказал мне ключ к решению задачи.

– Каким же образом? – поинтересовался капитан.

– Чуть ранее сегодня, когда мы собрались здесь, он спросил меня, может ли здоровый человек симулировать безумие достаточно убедительно, чтобы обмануть врачей. Я ответил, что такое вполне возможно, но затем, поразмыслив над его вопросом, осознал, что есть нечто другое, на что не способен никто. Достаточно просто имитировать симптомы душевного недуга, но как бы ни был сведущ человек в медицине, практически невозможно убедительно изобразить ложную реакцию на лечение, особенно если ты не знаешь, в чем суть лечения заключается. А мой кандидат в родственники Лариби являет собой именно такой пример. С самого своего появления здесь его реакция на терапию неизменно поражала нас, сотрудников лечебницы.

И пока его слушатели тихо обменивались мнениями, директор поднялся во весь свой могучий рост.

– А сейчас все готово для демонстрации, – объявил он. – Напомню еще раз суть. Я утверждаю, что любой из нас может легко освободиться от пут смирительной рубашки. Так убедитесь же!

Он снова подошел к двери смотровой комнаты и распахнул ее. Его жест был настолько впечатляющим, что я совершенно забыл, насколько само по себе появление Геддеса в кабинете из коридора служило подтверждением его слов. Никаких других демонстраций не требовалось.

Остальные тоже реагировали подобным образом. Мы все столпились за спиной доктора Ленца и с большим вниманием смотрели, куда указывала его длань.

Смотровая комната оказалась, конечно же, пуста. На кушетке серой и бесформенной тряпкой валялась смирительная рубашка.

– Как вы можете заметить, – доктор Ленц постучал по стене с видом довольного собой волшебника, – в этой комнате нет другого выхода, нет никаких потайных ходов. Разумеется, окно оставалось открытым, и кто-нибудь мог бы проникнуть сюда, чтобы помочь мистеру Геддесу освободиться. Однако подняться по этой водосточной трубе весьма затруднительно.

– И очень сложно спуститься, – пробормотал Геддес с улыбкой. – Посмотрите, что стало с моим костюмом.

Грин резко повернулся к нему:

– Значит, вам действительно удалось выбраться из этой штуки?

Англичанин кивнул:

– Да. Я понял объяснения доктора Ленца.

Мы все еще в полном изумлении вернулись на свои места в кабинете. Почти сразу дверь из коридора открылась во второй раз, и Уоррен вошел, ведя за собой доктора Стивенса.

Ночной санитар был не похож сам на себя. Рваную рану над губой уже обильно смазали йодом. Одна щека сильно распухла, глаз затек и едва виднелся под покрасневшей бровью. Прическа пришла в полнейший беспорядок – несколько прядей прилипло к вспотевшему лбу.

Пока мы непонимающе изучали его сильно помятую внешность, Уоррен порылся в кармане и достал телеграмму.

– Поступила на имя мистера Дулута, – пояснил он.

Я с нетерпением вскрыл ее и увидел внизу листа подпись Принса Уорберга. Прочитав послание своего приятеля продюсера, я снова покраснел до корней волос. Только сейчас до меня дошло, как же глупо я ошибался. Утешаться можно было только правильным общим ходом моих рассуждений. Но вот применил я свою дедукцию в отношении совершенно не того человека.

– Он дрался как дикая кошка, – жаловался между тем Уоррен директору. – Мне с трудом удавалось удерживать его, а он пускал в ход самые грязные приемы. Вот почему я в таком жутком виде, – потом он перевел взгляд на Кларка с угрюмым выражением благодарности. – Если бы на помощь не подоспел Кларк, он мог, вероятно, даже сбежать.

Молодой сыщик выглядел немного смущенным похвалой. Мы же, пока ничего не понимая, смотрели то на него, то на Уоррена, то на пухлую фигуру доктора Стивенса. Капитан Грин пребывал в полнейшей растерянности, что его откровенно выводило из себя.

– Кто-нибудь может объяснить мне, что все это значит? – почти жалобно спросил он.

Ленц величаво повернулся к нему:

– Я же сказал, что ваш офицер – превосходный детектив, капитан. Думаю, мистер Кларк заслуживает высочайшего поощрения за свои заслуги. Когда им овладел столь неожиданный приступ неудержимого веселья, я не сразу понял, что ему попросту понадобился предлог покинуть комнату. Он первым понял суть моей версии, и ему хватило сообразительности броситься на помощь Уоррену. Признаюсь, мало кто показывал мне прежде такую быстроту работы ума.