были ничем иным, как длинными нитями, переплетающиеся между собой в большой клубок. И этот клубок Галарий должен будет распутать, чтобы найти Винария и юношу с севера. Флавиан рад был бы помочь этому, чтобы ускорить продвижения поисков, но он отчетливо понимал, что от него будет мало пользы. Он таскался на рыжебородым, как хвостик, чувствуя себя здесь не в своей кормушке, везде чужой язык, чуждый народ и незнакомые обычаи.

Жизнь этого города била ключом, это ни шло ни в какое сравнение с тихим и размеренным житием в Нозернхолле. Флавиан по-настоящему боялся здесь заблудиться — в Рэвенфилде было десятки косых и узких улочек, дома грозно нависали над ними и увидеть хоть какой-нибудь ориентир можно было с центральной улицы. Поэтому пастух всегда держался стража и знал то, что Галарий предпочитает, чтобы он не мешал ему в поисках.

"А что в конце концов я смогу сделать самостоятельно, без Галария? Я скорее сам потеряюсь здесь, чем кого-нибудь найду."

Поэтому, прямиком из храма Фонарщика, даже и не думая ни об обедах, ни о сне, путники отправились обратно в замок, чтобы исследовать покои пропавшей дочери герцога — Оделии. У Флавиана возникали в голове мысли о том, что Ордерик мог и соврать им. Каждый родитель пойдет на все возможное, ради спасения своего ребенка — потушит Светило, или подожжет океан.

"Может быть Винарий просто скрылся с Аргием? Он же понимает, насколько важнее печать, чем чья либо жизнь. А под предлогом поиска Оделии, они попросту сбежали из Рэвенфилда. Но куда? Они могли пойти куда угодно."

Как-бы то ни было, но Галарию пришлось начать с нуля. Возникали ли у него такие мысли? Флавиан не ведал, но рыжебородый никогда не делился своим мнением или тем, что варится у него в черепушке. Но другого выхода у них попросту не было — они решили начать поиски дочери герцога, в надежде на то, что это выведет их к бывшему стражу Рэвенфилда.

Ордерик выполнил свой приказ — или угрозу, смотря с какого ракурса на это посмотреть. Он приставил к нежданным гостям двух стражников, закованные в кольчугу с причудливым цилиндрическим шлемом. Но стражники сыграли и свою положительную роль — они вызвались проводить Галария до комнаты, где проживала дочь герцога.

Один из стражей поделился информацией, касаемо девочки. Оделии было четырнадцать лет и она редко покидала замок, ее мать — жена Ордерика, умерла при родах и естественно, что в этом случае, Оделия стала для герцога драгоценностью, которая напоминала ему о жене. Девочка общалась только со слугами или с теми редкими детьми, кто приезжал вместе со своими отцами-рыцарями в замок — большая часть из них была мальчиками ее же возраста. Вот и все, что поведали Галарию стражники.

"Какой смысл был в похищении дочери герцога?" — этот вопрос всплывал в голове Флавиана и раньше.

Выкуп? Прошло десять дней с момента ее похищения, за это время разбойники могли связаться с герцогом и назначить награду. Провокация? Возможно, Оделию похитил вампир, а ее отец собрал бы все войско и отправился в поход на Мертвенные курганы. Возможно. Но Ордерик был суровым правителем и на чашах судьбы королевства с тысячами жителей перевесило жизнь его дочери. Но даже если бы, он и отправился в поход, где гарантия, что вампиры ее уже не убили. Все же Ордерик поступил разумно, что не поддался безрассудству и не отправился сломя голову в земли нежити. Может быть тут было что-то иное? Флавиан понимал, что знает не все детали и сложно написать картину, имеет под рукой только три цвета.

Комната Оделии располагалась на втором этаже замка, в одной из башен, что можно узреть даже за стенами старого города. К покоям девочки вела небольшая, но узкая винтовая лестница из камня, дверь была закрыта на ключ и стражник начал перебирать связку, позвякивая металлическими предметами, пока не нашел нужный.

— Ночью дверь на ключ закрывали? — Галарий нащупал первую ниточку.

Флавиан оценил гибкий и пытливый ум стража. Каким-бы хмурым и беспринципным не был страж, но в толковой голове ему не откажешь.

— Нет, — ответил страж с характерным речноземным акцентом. — Это замок хорошо охраняется и…

Стражник осекся и не высказал до конца свою мысль. Но он был прав — кто мог представить, что в вооруженный до зубов замок сможет пробраться похититель. Сама по себе цитадель была пугающей махиной и естественно, постоянно патрулировалась местной стражей герцога.

— Под ключ закрывается только казначейская комната и архивы герцога, — тут же вставил свое слово второй стражник.

Галарий ничего на это не ответив вошел в пустующую комнату. Даже на лестнице Флавиан смог отметить, что комната была очень просторной и светлой — мрак рассеялся в одно мгновение. Он стоял на одном месте, думая о том, что не следует идти следом за стражем. В конце концов кто он такой, чтобы присутствовать в комнате дочери герцога? Он же обычный простолюдин, тем более иноземных кровей, не знающий речноземных порядков. На страже остался стоять один человек, второй же проследовал во внутрь, вслед за Галарием. Флавиан поднялся на пару ступеней и подошел вплотную к открытой двери, чтобы получше рассмотреть, как живут богатые люди.

"О, Двенадцать Милостивых", — Флавиан раскрыл от изумления рот, поразившись богатым убранством помещения.

Комната была прямоугольной формы, так как располагалась внутри вытянутой конусовидной башни. Шикарная кровать была заправлена атласовым покрывалом и застелена шелковым одеялом, набитой овчиной. Флавиана более удивило количество подушек — их тут было шесть штук, все разного покроя и размера, сделанные в персиковых и нежно-розовых тонах. Кровать стояла прямо перед окном и едва вынырнувшее из-за туч солнце освещало место сна. Но на окне были и шторы, которые регулировались незамысловатым механизмом — веревка из конского волоса, покрашенная в изумрудный цвет расправляла шторы если потянуть один ее конец, и закрывало окно, если опустить второй.

Рядом с кровать находилось то, что Флавиан ни разу не видел в своей жизни — овальное зеркало, которое было окаймлено дубовым деревом с резными орнаментами в виде разных видов птичек. На тумбе лежала расческа Оделия, а в вазе стояли уже увядшие цветы. По всей окружности комнаты висели теплые ковры-гобелены, чтобы ветра не задували в это помещение, сотканные искусными речноземными мастерами. Судя по изображением, как понял пастух, здесь изображался речноземный фольклор, с большим количеством водяных, русалок и речных духов. Комната была наполнена цветущими растениями и все выглядело здесь довольно опрятно. Даже неопытный взгляд Сетьюда смог распознать, что здесь не