А я меж тем отслеживаю, что болтаем мы с ней, как закадычные приятели, хотя вообще первый раз сошлись – здоровались только, и то не всегда.

– Пятый пункт, – смеется эта шкода. – Никаких романтических и сексуальных отношений. Давить согрупников запрещается.

Тут я дар речи и потерял. Во дает! А Каспер знай себе надрывается: дави ее! Давить!!! Пятый пункт! Смерть!!!

– Ну… – начинаю я, еще и понятия не имея, как буду заканчивать.

– Ну-уууу!!! – заулюлюкал Каспер, – Ну! Ну! По кочану, по кочанууу!!! – и эхо многократное в голове только знай, скачет—беснуется.

– … ну ты…

– По кочану! По кочану!!!

– … и загнула. – Уф, закончил фразу наконец. Семь потов сошло. А чую, что явно не то брякнул, дебил. Чую, что опошляю опасную, скользкую шутку. И опять-таки чую, что краснею как дурак. На ее лицо тень набежала, и я поспешно продолжаю, а как продолжать, понятия не имею: – пятый пункт…

– Дебил! Дебил! По кочану!!!

– … нам вообще…

– Пятый пункт! Пятый пункт! Дебил!!!

– … вообще запрещает… за руки держаться. Так что – уже все. Анафема.

Она снова расцвела, рассмеялась. Может даже чуть облегченней, чем следовало.

– Руки у тебя теплые, – говорит. И пошла себе. А я как у сосенки стоял, так по ней и стек. Уф, ну и денек. Чего еще выдумают…

Выяснилось вскоре, что с выдумками у них тут все в порядке, не придерешься. Через полчасика подводят нас к здоровенной сосне. А высоко в ветвях у нее – трамплинчик. И трапеция цирковая метрах в трех от него подвешена.

Охохонюшки, думаю. Здравствуй, дерево.

Каспера рядом нет, да оно и понятно – высоты я не боюсь, делать ему тут пока нечего. Поискал его – ну да, опять около Маринки вьется. Что-то я на нее часто поглядывать стал, она даже, по-моему, просекла, только виду не подает.

Ну, как водится, очередной инструктаж. Выбрали жертву и давай на нее страховочные ремни навешивать. Помощник споро работает, делово. Там подернет, тут подтянет, здесь защелкнет. Альпинисты, не иначе. Совсем мне неинтересно стало, все равно что с кочки на кочку прыгать. А потом думаю: это не на страх упражнение, не на доверие – а на что? На трапецию, небось. На достижение цели. А какие у меня цели, у голодранца? Деньги, машина? Маринка? А, пущай будет Маринка.

Самые смелые к дереву потянулись, и я среди них пристроился. Кучкуемся в сторонке, нервно похихикиваем да вверх поглядываем. Дошла до меня очередь, взялся за лесенку. Тут инструктор подходит и вполголоса говорит: представь, что это не трапеция висит, а мечта твоя. Самая заветная, недостижимая.

Полез я наверх, а сам глазами хлопаю. Мечта, блин! Какая у меня мечта? Да гада этого летучего придушить, какая же еще?! Тогда у меня вообще все будет! А гад этот ржет, повизгивает. Ага, говорит, мечтай, дурик. Та трапеция, чтоб меня придушить, у Луны висит. Допрыгивай, мечтатель. А что тут ответишь… Залезаю на верхотуру – мать честная! Страшно! Вцепился в страховку. И тут же окрик снизу: страховку не трогать!

Отпускаю страховку, встаю на край площадки. Внизу все затихли, головы задрали, смотрят. Колобки. Головы, потом сразу руки, потом сразу ступни – ну колобки же? Умора. Ты на трапецию глянь, хихикает Каспер. Противненько так, гаденько хихикает. Смотрю. Вот это номер – она скользящая, оказывается, и ее еще на пару метров отодвинули. Кирдык. Теперь и правда: что до нее, что до Луны – одинаково. Одинаково недостижимо. Стою, переминаюсь с ноги на ногу. А что переминаться – прыгать надо.

– Поддержка готова?

– Готова! – кричат.

– Прыгаю.

– Прыгай!

Ну я еще попереминался чуток, да как сигану! Аки козел горный. Как неудобно прыгать с места, кто бы знал… Дотянулся. Чиркнул по мечте пальцами и вниз полетел. Поймали меня, бережно, как младенца. На землю опустили. А я все в себя прийти не могу: дотянулся ведь. До Луны допрыгнул. Я ж тебя достал, сволочь.

– Руки коротки, – буркнула сволочь.

А я смотрю – скукожился мой Каспер, сволочь родимая, боевой окрас теряет. Уже не Фредди Крюгер, а просто сморщенный, угрюмый старикашка. Несчастный даже. Чует, небось, что и правда придушу в любой момент. Оробел, небожатка. Эх, не ту мечту я выбрал – ради мечты и придушить не грех, а так у меня мечта какая-то проходная получается. Ну ничего. Главное не забыть, как до недостижимого дотянулся. И на пропасть внизу наплевал. Главное: не забыть.

А группа наша медленно прыгает. Лезут неохотно. Переминаются втрое дольше, чем я. Подходят к краю, отходят. Решаются, передумывают. У меня аж шея затекла наверх глядеть да подбадривать. Но прыгают. Жмутся, трясутся, но прыгают.

Женя наш одним из последних полез. Лицо сизое—сизое, с зеленцой. Во, бедолага. Он оказывается, высоты боится – кто бы мог подумать. Залез, в страховку вцепился, стоит, качается. И не с места, хоть тресни. Вот с ним мы попотели. Но Женя парень не промах. Как сиганет тоже, от его тарзановского вопля аж галки с деревьев сорвались; – цап! Поймал, качается. Как мы заорали! А он все висит. Отпускай, кричим – куда там…

Вот вам и Женя. Либо у него мечта покруче моей – да и наверняка, – либо он своего Каспера как клопа придавить может, ногтиком. В любой момент. А Каспер у него явно не чета моему – Годзила летающая. А Жеке все нипочем – мужик!

Посмотрел я на своего годзиленыша и многообещающе ухмыльнулся.

Отпрыгали мы, пошли обедать. Отдыхать, лясы точить. Впечатления, достижения, озарения – все, как обычно. Хохмим мало: чуем, что детские аттракционы закончились, сейчас такой треш попрет, что мало не покажется. Моськи у всех серьезные, решительные. Готовимся душить своих Касперов в зародыше – не на жизнь, а на смерть. Кто в думки впал: сидит, медитирует. Кто жрет в три горла или смолит одну за другой, напряжение скидывает, кто вообще к еде не притрагивается. Лишь Ленка с инструкторами безмятежно перешучивается. Ветераны, блин.

Повели.

Привели. Примерно такой же трамплин, только ниже и шире. И без трапеции. Мы с Маринкой переглянулись и снова на трамплин уставились. Боимся и предполагать, что это может быть.

Опять ремни, страховка, инструктаж: вам, говорят, с этой площадки нужно упасть спиной вперед. Задание простенькое, мол, вы уже это утром проделывали.

Ага, говорим, знаем мы ваше «простенькое».

И правда. Все на этой площадочке встряли. Я один из первых залез. Встал как полагается: полступни на площадке, пятки над пустотой. Руки в стороны.

– Поддержка готова?

– Готова.

– Падаю.

– Падай.

А мне не упасть. Только