– Наши силы примерно равные, господа. И мы, и они имеем сильную рыцарскую конницу в три тысячи всадников у каждого, которая на поле боя работает словно таран, раскалывая и разрывая боевые порядки противника. Ещё есть около тысячи лёгкой конницы, которая традиционно поддерживает действия тяжёлой. И есть пехота в восемь тысяч человек. Король Дании, я полагаю, будет ждать от нас и сейчас таких же действий, как обычно. А это – таранный натиск конницы на его центр и на его правый западный фланг, так как с востока все армии скованны болотистой местностью, и после того таранного удара уже поддержка конницы всей пехотой. Я же предлагаю изменить традиции, и построить битву не так, как от нас сейчас ждут. Мне представляется важным использовать самую сильную сторону нашей пехоты, а это – насыщенный плотный строй копейщиков. Выманить тяжёлую конницу короля нашей лёгкой на себя, приняв их на копья пехоты. Заставить втянуться в тягучее сражение и лишить датчан их тарана. После этого, преследуя неизбежно отступающих рыцарей своей развернувшейся лёгкой кавалерией, ударить всеми силами своей рыцарской конницы строго в правый фланг с желательным её заходом врагу в тыл. Угроза с тыла и фланга, а так же напор нашей пехоты в центре, думаю, лишат датчан мужества, и так только что видевших, как погибает и отступает их собственная рыцарская конница. И они обязательно побегут. Свой отряд, я думаю, будет правильнее выставить в центре, прикрывая фронт копейщиков. У моей бригады большая насыщенность бронебойными арбалетами. У каждого бойца они есть, и тут мы будем особенно полезны, выбивая защищённых бронёй рыцарей.

– И этому выскочке мы доверили баронский титул! –буквально заорал с места герцог Саксонии Альбрехт, брызгая слюной.

Его толстые влажные губы тряслись, а на длинном, крючковатым носу раздувались широкие волосатые ноздри:

– Благородные люди всегда сходятся в битве с благородными, и только потом, выяснив, кто из них сильней и даровав милость побеждённому, растаптывают простолюдинов! А он собирается тут выбивать рыцарей своими русскими варварами. Может, ещё научит местных немецких крестьян взяться за арбалеты и выйти против местной знати? Мои рыцари будут биться как всегда–благородно! –закатив глаза, буквально завизжал он.

– Согласен с герцогом! Мои рыцари тоже захотят добыть себе славу! –вскакивая с места, проорал князь Мекленбурга Иоганн I, – А так, мы никакой славы для благородного сословия не оставим!

Были, конечно, голоса в поддержку плана Сотника. За него в основном выступили предводители славянских-венедских князей, свободных городов и германские пехотные командиры. Графу Адольфу IV в такой ситуации было весьма непросто. Нельзя было расстраивать сложившуюся коалицию. Альбрехт с Иоганном были не те люди, кого вот так просто можно было переубедить или же кому тут можно приказать. Но в плане Сотника было явно видно рациональное зерно, и теперь граф молчал, глубоко задумавшись.

– Ваше Высочество, у Вас лично почти полторы тысячи рыцарей, сохраните хотя бы их для обходного удара во фланг с лёгкой венедской конницей. Держите их в укрытии до последнего, и только, когда увидете, что весы битвы замрут уже в самомеё конце, вот тогда то и нанесите свой решительный удар. Это будет Ваш последний и решающий козырь, –перевёл Путята последний довод Сотника.

И Альбрехт определился с окончательным планом битвы.

Небо с востока окрасилось золотом рассвета. Две огромных, по меркам средневековья, армии готовились сойтись в решительном сражении на равнине Борнхёведе.

– Всё идет так, как Вы и говорили, Ваше Величество, –склонил голову перед королём военный министр Вёстмар, –Построение такое же, как обычно. Впереди выстраиваются конные рыцари для своего прямого таранного удара.

– Хорошо! –кивнул король, –Вытягивайте их на наёмную германскую пехоту и вельфов, всё равно их не жалко. Как только они совсем в ней завязнут, кидайте в бой мою регулярную тяжёлую пехоту Эймунда! Они добьют в тесноте их конницу и погонят её остатки назад, расстраивая немецкие ряды. Как только Эймунд глубоко врубится в немцев, единым клином наших конных рыцарей Бьёрна врубайтесь в уже подточенный пехотой центр, прорвите его и плените графа и всю его свиту. А кто не захочет сдаваться, вырубайте их всех прямо там же на месте. Мне не нужны такие союзники! Так разом мы выбьем всё немецкую аристократию и заменим её своими благородными и верными нам людьми. И приведите ко мне этого русского командира!

Четыре с половиной сотни русской бригады стояли, как и было определено планом, чуть сзади общего пехотного строя. У каждого воина был щит с удлинённым копьём-пикой, две метательных сулицы, меч и стрелковое оружие, состоящее из лука с запасом стрел и самострела. Тяжёлая и сковывающая броня осталась в лагере, основной упор в защите сейчас ложился на кольчугу, шлем и щит. Ничего не должно сковывать воина в необходимом маневре. Поодаль, с такой же целью стояло около пяти десятков лошадей под сёдлами.

– Вперёд не лезть! –был озвучен приказ командира, –Отроки воинской школы стоят в последней, третьей шеренге! Передовая была на матёрых седых ветеранах, им и принимать, если что, удар первыми, сберегая мальчишек.

От немецкого строя с ровного шага и, постепенно разгоняясь до огромной скорости, ринулись к центру вражеского строя, туда, где только что недавно стояла конница датчан, два тяжёлых рыцарски клина. Один – с латниками герцога Саксонии Альбрехта, второй – князя Мекленбурга Иоганна готовился сойтись с такими же, как и они, благородными датскими рыцарями. Но их на поле боя со стороны датчан встречала уже копейная немецкая и велфская пехота наёмников. Королевская же конница Вальдемара в это самое время выходила по оставленным для неё проходам в свой тыл и там вновь разворачивалась. Тысяча семьсот немецких рыцарей с яростным ожесточением врезались в пятитысячный пехотный прямоугольник, почти что расколов его своими клиньями на три части. Но устойчивый в обороне строй из многих рядов копейщиков, прогнувшись, вобрал в себя как губка два железных рыцарских клина. Не дойдя до задних рядов пехоты, тяжёлая латная кавалерия потеряла своё основное преимущество: скорость, напор и силу рассекающего удара. И в центре поля началась долгое и тягучее сражение. Когда каждый рыцарь, не имея с боков и тыла прикрытия, был вынужден отбиваться от многочисленного и вездесущего врага.

Скользили со скрежетом по броне жала копий. Отскакивали от них стрелы и метательные дротики, но, то в одном, то другом месте слетали всадники из сёдел от боковых ударов, проламывали их твёрдые доспехи топоры клевецы (от слова клюв) и боевые молоты, пробивали в упор бронебойные болты арбалетов. Так же, как и их хозяева, умирали и калечились в бою рыцарские кони. Зачастую было проще подрубить им секирой ноги, а оглушенного и упавшего с лошади рыцаря добить уже на земле.

– Хорошо! Очень хорошо! –улыбался король Вальдемар, –Смотрите внимательней, девочки, вы расскажите своему царственному брату, моему племяннику Эрику, про этот великий час торжества славного датского оружия. Со мною лучше дружить!