Интуиция в очередной раз его не подвела. И это давало надежду.

Когда они вошли в зал досмотра, Константин, достаточно органично смотревшийся в бороде и усах, расхаживал по комнате. На столе стоял тот самый чемоданчик. Первым вошел полковник Бахрушин, и Константин тут же метнулся к нему:

— Беспредел! По какому праву мне не отдают мои вещи?!

— Товарищ полковник, — сказал служащий аэропорта, — гражданин утверждает, что в этом чемодане находятся какие-то документы, но отказывается его открыть. И это вызывает наше сомнение.

— Если есть сомнение, нужно его снять, — строго сказал Бахрушин и попросил: — Откройте чемодан.

— У меня нет ключа, — с вызовом сказал Константин. — Ключ у того, кому я должен его передать.

— Как же вы взялись его передать, не зная содержимого? — пожал плечами полковник Бахрушин. — Ведь там могут быть наркотики и даже взрывчатка.

Между тем объявили посадку на очередной рейс, и Константин, выхватив из кармана мобильный, рявкнул:

— Одно нажатие кнопки — и ваш аэропорт взлетит в воздух! Выпустите меня!

Его глаза налились кровью. Он сорвал со стола чемоданчик и, держа мобильный на вытянутой руке, направился к выходу.

Комбат и Подберезский, которые наблюдали за всем происходящим через стеклянные двери, приготовились действовать. Но Константин был предельно внимателен, и всякое резкое движение могло спровоцировать его на озвученное действие. И хотя интуиция подсказывала Комбату, что заложенное где-то в аэропорту взрывное устройство — чистой воды блеф, рисковать в таких случаях было нельзя.

Комбат уже придумывал, как и чем отвлечь преступника, как тот вдруг остановился и застыл как вкопанный. Этого мгновения хватило, чтобы Комбат и Подберезский выбили из его рук пульт, забрали чемоданчик и, скрутив, положили на пол.

Комбат глянул туда, куда не отрываясь смотрел Константин, и все понял.

К посадке на тот самый рейс готовилась семья Мельниковых. Мельников держал на руках дочь, Татьяна грустно и отрешенно смотрела куда-то вдаль.

— Мельниковы… — выдавил Константин и добавил: — Но они же все мертвы!

И только проговорив это, Константин повернулся и наконец узнал Подберезского.

— А, это ты… — сказал он равнодушно и посмотрел в другую сторону.

Лицо его исказилось.

— И он тоже жив?! Или мы все в преисподней?!

Комбат повернулся и увидел, что у выхода из аэропорта ходит, как будто кого-то поджидая, не кто иной, как господин Рубинштейн.

Можно представить, как это подействовало на бедного Константина.

— Сейчас еще Анжелка с Гариком появятся. Потом Малиновский с Марусей… — пробормотал он и вдруг закричал: — Но их я сам! Этими собственными руками… Маруся, как ты могла?.. Как ты могла с этим щеглом?.. Как ты могла?..

С этими словами Константин рухнул на колени и принялся вдруг биться головой об пол.

— Хватит ломать дурку. Поднимайся, — строго сказал полковник Бахрушин.

— По-моему, он серьезно съехал с катушек, — покачал головой Комбат.

Константин же поднял голову и опять застыл, глядя куда-то в сторону.

— Лиза! — крикнул он. — Ты запонку взяла?

Комбат тоже заметил входившую в здание аэропорта Лизу. Одета она была более чем странно. На ней был его наглухо застегнутый старый плащ и домашние тапочки.

Лиза побежала к ним, но ее, конечно, не пустили.

— Попросите ее пропустить, — предложил Комбат Бахрушину.

Тот кивнул и провел Лизу через пропускной пункт.

— Вот, вот запонка, — сказала Лиза, только теперь, кажется, заметив, что у Константина на руках наручники.

— Он сказал мне по телефону, что, если приложить запонку к замку, этот чемоданчик откроется, — сказала Лиза. — Они все помешались на этом чемоданчике: и дядя мой, и сестра, и Константин…

— Этот, по-моему, реально помешался, — вздохнул Подберезский.

— Там документы! Они, мне, мне принадлежат! — закричал рвущийся за заграждение, неизвестно откуда взявшийся брат господина Рубинштейна Михаил Маркович.

Комбат взял запонку и приложил ее к замку чемоданчика. Тот щелкнул, чемоданчик открылся, и все увидели, что он пуст.

Немая сцена затянулась.

— Кто, кто забрал оттуда документы?! — закричал Михаил Маркович, опять пытаясь прорваться через заграждение. — Они мне, мне принадлежат!

— Миша, успокойся, — произнес Лев Маркович Рубинштейн, подойдя сзади и взяв Михаила за руку.

Тот вздрогнул от неожиданности, а Лиза, которая только теперь заметила отчима, побледнела и потеряла сознание.

Братья действительно были очень похожи.

К Лизе подбежали врачи. Константина увел вызванный наряд полиции.

Чемоданчик был металлическим. Никакой подкладки или потайных пеналов в нем не обнаружилось. Предположить, что кто-то подменил его или вскрыл каким-то хитроумным способом, тоже было трудно.

— Ну что, товарищ полковник, — повернулся Комбат к Бахрушину, — возьмете и покажете его специалистам?

— Безусловно, — кивнул Бахрушин и попросил: — Ты составь подробный отчет об операции. Да, благодаря тебе старшего лейтенанта Корикова удалось спасти.

— Пусть выздоравливает, — кивнул Комбат.

Когда они выходили из здания аэропорта, к ним подошел Лев Маркович Рубинштейн и проговорил:

— Я так понял, вы тут главные. Скажите, где моя жена, Леночка? Она, наверное, тоже не в курсе, что я жив.

— Андрей вас отвезет к ней, — кивнул Комбат. — Вы, кажется, с ним неплохо знакомы…

— Да, пришлось, — сказал Лев Маркович и, вздохнув, добавил: — Ее можно забрать? Если врачи, конечно, разрешат…

Комбат кивнул.

— Никуда не отъезжайте. Мы вас вызовем, — сказал полковник Бахрушин.

— Да, я здесь. Конечно… — проговорил господин Рубинштейн.

— А где брат ваш? Михаил, кажется… — спросил полковник Бахрушин, оглядываясь.

Того и след простыл.

Бахрушин набрал на мобильнике номер и бросил в трубку:

— Опергруппу срочно.

Потом повернулся к Комбату и добавил:

— Диктуй адрес.

Комбат взял телефон и продиктовал адрес, где остановились Михаил Маркович и Рита и откуда ему пришлось выносить жену Льва Марковича.

— А Мельниковы? — спросил полковник Бахрушин. — Мельниковы где?

— Кажется, улетели, — пожал плечами Комбат и добавил: — Думаю, и без них хватает, чего на Прахова повесить.

— Боюсь, он не сможет предстать перед судом, — покачал головой полковник Бахрушин, — у него с головой точно не все в порядке. И возможно, врачи несколько дней не позволят нам с ним поговорить. Мы изучили документы, он еще после первой контузии, когда лежал с Титовцом в госпитале, имел кое-какие проблемы. А теперь это все, думаю, еще больше усугубилось.