— Сегодня я приехала к вам не из-за Бертона, — напомнила Джесс. — Хотя не скрою, если вы что-то вспомните о нем, вы нам очень поможете. Я приехала только для того, чтобы показать вам снимок.

Не выпуская фото из рук, Феррис откинул голову подальше и принялся его разглядывать.

— Нет, никого не знаю! Погодите… Вот молодой парень! Кажется, он был в пабе в воскресенье утром, когда я заходил туда. Он обслуживал меня за стойкой.

— Больше никого не узнаете? А девушки?

Феррис покачал головой:

— Ни одну из них ни разу не видел, я уверен.

— Спасибо. — Джесс забрала фотографию. — Завтра мы передадим снимок в прессу, и он появится в газетах. Может, нам повезет и кто-нибудь узнает девушку.

— Минуточку! — воскликнул Феррис. — Какой же я тупой! Раз убитая девушка работала в «Твердой поступи», значит, она тоже здесь есть! Которая? — Он потянулся за фото.

Джесс вернула ему снимок. Он снова принялся рассматривать его и покачал головой:

— Нет. Я ее не знаю. Хотя она хорошенькая. Если она приглянулась Лукасу, я его не виню.

— Спасибо за то, что взяли на себя труд посмотреть, — вежливо сказала Джесс, снова забирая снимок и засовывая его в рюкзачок. Она быстро глотнула кофе. — Кофе вкусный, но, боюсь, допить его мне не удастся. Спасибо, что уделили мне время. А сейчас вам, наверное, надо продолжать складывать вещи.

— Вещи Карен, — педантично уточнил Феррис.

Выйдя на крыльцо, он помахал ей на прощание. Джесс села в машину, включила зажигание и отъехала от дома бухгалтера. Повернув за угол, она вдруг затормозила. Пару минут она сидела, глядя перед собой.

«Какой же я тупой!..» — воскликнул Феррис несколько минут назад. Но он совсем не тупой. Наоборот, соображает он быстро и, кажется, не прочь пнуть только что скончавшегося клиента, Лукаса Бертона. «Заплатил бы хорошие отступные…», «Если она приглянулась Лукасу, я его не виню». «Ха! Мистер Феррис, мне не так просто навешать лапшу на уши! Вам прекрасно известно, что погибшая девушка работала в „Твердой поступи“ — благодаря прессе об этом знают все. Значит, когда вы увидели снимок в собственном буклете — вы сразу поняли, что среди них и мертвая девушка».

«Которая?» — спросил он у Джесс, беря снимок, чтобы взглянуть на него еще раз. Джесс нарочно сделала вид, будто не слышала вопроса, и не показала ему Еву. Почему же Феррис, якобы никого не узнав, заявил: «Я не знаю ее»?

Возможно, он всего лишь оговорился. А может, он имел в виду, что не знает ни одну из девушек. Но нет, он выразился не так. Он сказал: «Я не знаю ее».

Он прекрасно знал, какую девушку убили!

Джесс побарабанила пальцами по рулю. Вечером в прошлый четверг Феррис и Пенни Говер ходили ужинать в «Олень». Джесс и Том видели их там. Раньше в тот же день Джесс показывала Пенни и Илаю увеличенный снимок. Должно быть, Пенни рассказала Феррису, что Джесс приезжала на конюшню. Феррис знал, что Джесс всем показывает фото сотрудников «Поступи». Может, утром в воскресенье Феррис поехал в тот паб, чтобы раздобыть рекламный буклет и самому взглянуть на снимок? Зачем — из любопытства? Или потому, что его волновало сходство Евы Зеленой и девушки на снимке, который почти наверняка передадут в средства массовой информации? Как бы там ни было, время для поездки он рассчитал как нельзя лучше. В воскресенье в «Твердой поступи» много посетителей — среди них не только местные, но и заезжие клиенты. Так что Ферриса, скорее всего, никто не заметил. Никто не обратил на него внимания, не выделил чужака среди завсегдатаев.

Джесс вышла из машины, заперла ее и пешком вернулась к дому Ферриса. Шла она осторожно — вдруг хозяин дома продолжает таскать коробки к гаражу? Но на улице Ферриса не оказалось. Джесс оглянулась через плечо. Только бы бдительные соседи не встревожились и не спросили незнакомку, что ей здесь понадобилось! Бочком она обошла груду коробок и заглянула в гараж через полуоткрытые ворота. Однако хорошенько разглядеть, что там внутри, ей не удалось. Джесс толкнула створку, надеясь, что скрип в доме не слышен.

В гараже бок о бок стояли две машины. Одна — темно-синий «фольксваген-пассат» Ферриса. Джесс уже видела ее, когда в первый раз приезжала на конюшню. Второй машиной оказался маленький серебристый «ситроен-саксо», принадлежащий, скорее всего, отсутствующей сейчас Карен. Да, Ферриса никак не назовешь тупым. Ему хватило ума заезжать за молодой подружкой-иностранкой не на своей машине. Вот молодец! И Пенни признавался в любви, и одновременно крутил роман на стороне. Более покладистую Еву он возил на машине жены, и лишь по чистой случайности серебристый «ситроен» заметил охваченный страстью Дэвид Джонс. Правда, в то утро, когда Дэвид прятался за кустами, он не разглядел водителя. Можно считать, Эндрю Феррису крупно повезло. Ведь в воскресенье, когда Феррис, по его словам, заезжал в «Твердую поступь», пиво ему наливал именно Дэвид. Если бы Дэвид тогда увидел Ферриса за рулем «ситроена», парень непременно узнал бы его! Хотя Феррис всегда соблюдал осторожность и не заезжал за Евой в паб, а на обратном пути никогда не довозил ее до дверей. В воскресенье ему пришлось пойти на некоторый риск. Конечно, Феррис не подозревал о том, что Дэвид прятался на перекрестке, где он всегда подхватывал Еву. И все же его там могли узнать! Феррис ни за что не поехал бы в «Твердую поступь», не будь он встревожен. У него имелись на то все основания — какой-нибудь читатель газет мог опознать Еву по фотографии и вспомнить, когда, где и с кем он ее видел.

Это была последняя сознательная мысль Джесс. Неожиданно затылок взорвался острой болью. Перед глазами заплясали звезды, а потом ее окутала тьма.

Она барахталась в черной хмари, пытаясь выбраться наверх, на поверхность, но выплыть никак не удавалось. Сколько ей еще бороться? Перед глазами по-прежнему сверкали звезды, но они стали меньше и плясали косяками, как маленькие серебряные рыбки. Косяки рыбок носились из одного конца головы в другой. Джесс пошевелила головой и услышала собственный вскрик, как будто со стороны. Так… первым делом надо восстановить связность мысли. Джесс приказала самой себе: «Полегче, полегче… Попробуй еще раз, но медленнее». Вот так-то лучше.

Наконец она осмелилась открыть глаза. К ее ужасу, вокруг по-прежнему царила тьма. Она где — в коробке? В пещере? Нет, она в темной комнате, в спальне, лежит на спине на широкой двуспальной кровати. В комнате очень плохо пахнет — сыростью и тленом. Как на кладбище. Она снова повернула голову набок… Теперь полегче! Голова отозвалась острой болью. Нужно поскорее убраться подальше от этой жуткой вони. Постараться сесть. Сначала проверить, не ранена ли она. А может, ее связали? Когда она сядет, то, наверное, поймет, где находится.

Опершись на предплечья и локти, она рывком перешла в сидячее положение и уткнулась во что-то мягкое, очень холодное и сырое. В комнату проникал свет — через щели между ставнями или… досками в заколоченных снаружи окнах. Глаза постепенно привыкали к темноте, она уже различала очертания предметов мебели. В одном можно быть совершенно уверенной: она не в доме Эндрю Ферриса.