я счел вежливым накормить вечно голодного Талера, прежде чем он отправится в свою тесную нору. Разумеется, он не стал отказываться.

Расплатившись с извозчиком, мы, под зорким взглядом чэры эр’Тавиа, подошли к двери моего дома. На этот раз на крыльце не было ничего, кроме вырванной с корнем фиалки и стеклышка от пенсне. Большой прогресс, учитывая то, что раньше мне поставляли дохлых крыс и обглоданные цыплячьи ножки.

— Добрый вечер, чэр, — сказал Бласетт, впуская нас в холл. — Добрый вечер, господин Талер.

По лицу дворецкого было видно, что он совсем не удивлен, что я вернулся целым и невредимым. Это означало только одно — какая-то разговорчивая фиосса принесла ему новость на хвосте. Уверен, что Бласетт, как и многие другие, решил поиграть на ставках.

— Полли просит вам передать, что ужин уже готов, — он принял от меня пиджак, невозмутимо посмотрев на темное пятно крови на моем жилете.

— Замечательно! — Талер лучился энтузиазмом. — Я голоден, как волк.

— Накрывай в обеденной зале, — сказал я слуге и обратился к Талеру: — Налей себе что-нибудь. Я скоро.

Он отказался отдать набитый оружием плащ дворецкому и радостно осклабился. Разумеется, не потому что ему позволили выпить. Талер с алкоголем дружит не слишком крепко. При его телосложении пара стаканов виски доставляет ему больше хлопот, чем удовольствия. Сейчас мой друг радуется тому, что останется без присмотра и может наведаться в Охотничью комнату. Я не стал ему портить удовольствие и просить, чтобы он не трогал старые кремневые ружья. Все равно это не принесет никакой пользы, и поднялся к себе, в спальню, встретив по дороге Шафью.

Магарка лучезарно мне улыбнулась, опустила глаза и, ничего не сказав, прошла мимо, но я знал, что она рада моему возвращению. За то время, что она живет в моем доме, мы здорово научились понимать друг друга, не произнося ни слова.

— Я намереваюсь выспаться, — безапелляционно заявил мне Стэфан. — Сегодня был просто ужасный день. Хорошо, что мы все смогли его пережить.

Анхель тоже устала, так что я оставил их наедине друг с другом, переоделся и направился в обеденную залу. Талер, бесцеремонно бросив плащ на стол, возился с мушкетоном, на который он поглядывает все эти годы и клянчит в качестве подарка на День Пришествия Всеединого.

— Пока ты ходил, приехал посыльный от Данте, — сказал он, склонив голову над спусковым механизмом. — Привез пять бутылок кальвадоса.

— Это меньшее, что он мог сделать, выиграв сегодня кучу денег, — улыбнулся я.

Большая корзина с бутылками, каждая из которых была спрятана в цилиндрическую коробку из северного дуба, стояла в углу. Со своего места я прекрасно видел вбитые в дерево буквы из чистого золота. «Яблоневый сад». Дороже в этом мире кальвадоса просто нет. Тысяча фартов за бутылку — даже больше, чем состояние. Некоторые чиновники не получают столько и за два года, а старина Данте без проблем тратит на алкоголь и бóльшие суммы.

— Читал сегодня газеты? — Талер все еще возился с мушкетоном.

— Да.

— «Срочные новости»?

— Нет. Ты же знаешь, что я крайне редко ее покупаю. Они взяли моду пережаривать факты. К тому же здесь еще и личная неприязнь.

Когда надо мной был суд, именно «Срочные новости» не оставили от моей репутации и камня.

— Пишут, что война все-таки будет. Шейх Малозана вывел в Срединное море несколько казематных броненосцев.

— Все-таки решился?

— Ну, у него нет выбора, иначе какой он шейх? Потеряет хватку и покажет себя слабым, так его прирежет собственный брат или сын, чтобы занять павлиний трон и хрустальный гарем. У них, на востоке, с этим все быстро. К тому же, терять Кирус Малозан не желает.

— Значит, в скором времени жди стрельбы.

— Угу, — он облизал губы. — Я вот подумал… Только не смейся. Наверное, запишусь в армию.

Я нахмурился, внимательно посмотрел на него:

— Хотелось бы узнать причину этого решения.

Он задумался, вздохнул, отложил ружье в сторону:

— Почему бы и нет? Мне до смерти надоел Рапгар.

— Угу. В увеселительной поездке на фронт ключевое слово — смерть. Можешь поверить, Двухвостая кошка рыскает там повсюду. Не то, чтобы я боялся умереть сам, но хоть это и звучит несколько эгоистично, мне не нравится, когда умирают мои друзья.

— Ну, Двухвостая это у вас, лучэров. У людей гораздо менее приятный образ — старуха с косой, — он невесело улыбнулся. — Меня, действительно, ничего здесь не держит, Пересмешник. Ни семьи, ни дома, как такового. Даже любимая работа давно не в радость. Хочу перемен в этой жизни. Мне тридцать. Пора хоть что-то менять.

— Ты считаешь, что война — это лучшая возможность для перемен?

Он задумался, прикусил губу и в сомнении взъерошил свои длинные непослушные каштановые волосы:

— Кажется, в моем случае это так. Уверен, что армии нужны хорошие стрелки. Да и инструкторы по стрельбе им тоже не помешают.

— Думаю, они как-нибудь справились бы без тебя. Впрочем, я не имею права тебя отговаривать. Ты взрослый человек, решаешь сам. Единственное, что хочу тебе сказать — подумай о том, что скажет Кат. Она ведь с ума сойдет, когда узнает.

Его уши стали красными, и он пробормотал:

— Катарина всегда принимала всякие пустяки близко к сердцу.

— Вот только я не уверен, что она относит тебя к категории пустяков. Просто я хочу тебя предупредить, что на этот раз тебе придется с ней объясняться без моей помощи. Не желаю видеть ее слез.

— Я не собирался перекладывать на тебя такую ответственность. Разумеется, когда придет время, я с ней поговорю.

— Надеюсь, это время не придет, и все ограничатся грозными заявлениями. Никакая черная жижа не стоит гибели тысяч живых существ.

Вошла Шафья с подносом, и мы временно закрыли эту тему. Когда девушка поставила перед Талером тарелку с бараньими ребрышками в меду, шафране и базилике, внизу сухо грохнуло, в серванте задребезжал хрусталь, а я от неожиданности пролил себе на рубашку соус.

— Что за…?! — воскликнул я, вскакивая с места.

В холле раздраженно завыла стафия, кто-то завопил от ужаса, раздались тихие хлопки, а затем настолько низкий звук, что у меня заныли все кости.

— Не высовывайся! — приказным тоном сказал мне Талер. — Там стреляют.

— Что?!

— У них на пистолетах глушители звука. Мы их разработали только два месяца назад. Я такой выстрел узнаю с закрытыми глазами.

— Шафья! Иди в ту комнату. Спрячься. Закрой за собой дверь и не открывай, пока я тебе не скажу.

Девушка заколебалась:

— Внизу Полли. Я должна ей помочь, саил.

— У Полли, в отличие от тебя, два сердца, сковородка и скалка. На