– Представь себе, нет. – Алина на секунду ушла в себя, потом повторила: – Нет. Это и странно. Дай покурить. – Он отдал сигарету, желание женщины – закон. Она сделала затяжку, будто всю жизнь курила, с наслаждением, и вдруг сморщила нос. – Паршивые сигареты. Девчонкой в школе я пробовала курить. Мне нравилось казаться взрослой, независимой. Глупо. А когда училась за границей, поневоле пришлось бросить, денег не было. Потом они появились, а курить расхотелось, я стала взрослой. Ой, пепел упал...

Алина стряхнула пепел с груди, Макар забрал сигарету и загасил ее в пепельнице, после чего его лицо очутилось над ее лицом. Глаза, губы, голубая жилка на шее, мочка уха, выглядывающая из-под волос, выступающий бугорок груди – все это мечтал он присвоить. А мечты имеют свойство не сбываться, во всяком случае, так всегда было у Макара, вероятно, потому он и пил. Алина водила пальцем по его подбородку, тихо мурлыча:

– Ты мне показался вначале алкоголиком, тунеядцем и недалеким.

– А ты показалась мне далекой, как жена олигарха.

– Ого, – хохотнула она. – Ты ходок по чужим женам?

– Ого, какого ты обо мне мнения?!

Алина провела ладонью по его щеке, запустила пальцы в волосы и очень серьезно сказала:

– У меня хорошее мнение о тебе, даже не представляешь, насколько хорошее. Ты ведь не то, что хочешь изобразить.

Не то? Верно. Но, извините, распахни душу – туда обязательно наплюют. Макар намеренно ограждал себя от ударов, привык прятаться за маску, но Алина чутко уловила, каков он на самом деле. Не захлебнуться бы счастьем. Хотя почему в нем не утонуть, когда оно есть? Завтра оно может бессовестно убежать, потому что это самая непостоянная величина на свете. А сегодня... Сегодня он живет на сто процентов, вкладывая в поцелуи себя настоящего...

А потом наступила передышка, когда молчание есть точное выражение состояния. В сон не клонило. Усталость была, но та, которая не дает заснуть. Идиллию нарушил телефонный звонок, но Макар, будто не слышал его. Алина приподнялась:

– Телефон звонит.

– Пусть звонит, – сказал он, прижав ее к себе.

– Ты хоть знаешь, который час?

– Не хочу знать.

– Но в такое время звонят, только если случилось что-то экстренное.

– Взять трубку?

– Конечно, возьми.

Макар поднялся, не удосужившись что-либо накинуть на себя, так и пошел к телефону голый, ворча:

– Это звонит Севастьян, которому померещилась в окне косматая жена с оскалом и клыками, как у ведьмы.

Алина подперла рукой голову, рассматривая его, прыснула:

– Ты неплохо смотришься нагим.

– Да? – он повернулся к ней, механически взяв трубку. – Ты тоже. Слушаю.

– Вы Макар Дергунов?

Женский голос. Это еще что за шутки?

– Допустим, я. А вы кто?

– Света.

– Не понял, какая Света?

– Вероника. Но я не Вероника, а Света...

– Света?!! – обалдел он. Все, теперь для Макара мир сконцентрировался на телефонной трубке. – Да-да, я слушаю.

– Макар, я хочу вам рассказать... я скажу, где сестра Алины Вероника... только обещайте, что поможете мне...

– Обещаю. Клянусь, помогу.

– Я верю вам. Все не так, как вы думаете. Я никого не убивала...

– Знаю, знаю. Я же говорил тебе, а ты не поверила...

– Да, не поверила, все же указывает на меня. Мне было очень страшно. И сейчас тоже... но я все расскажу... Настоящая Вероника... Ааа!!!

Это был такой страшный вопль, что Макар непроизвольно дернулся, похолодев. Через секунду раздался хрип.

– Света! – закричал Макар в трубку, догадавшись, что это не просто хрип, на другом конце провода случилось нечто непоправимое. Поэтому Макара интересовало сейчас одно: – Света, где ты? Скажи мне, где находишься? Я сейчас приеду. Света, скажи...

Он услышал. Но голос был далеким и сдавленным:

– Таксофон... где тетя... На... Ломо...

И все. Тишина. Ни гудков, ни других звуков. Макар бросил трубку, кинулся одеваться.

– Что случилось? – встревоженно спросила Алина.

– Звонила жена Севастьяна.

– Не может быть!

– Говорила со мной, потом закричала. Там что-то произошло.

– Ты куда?..

– Туда. Где же это? – он вычислял вслух улицу, застегивая рубашку. – Она сказала: «На Ломо...» Ломова, Ломакина или Ломоносова? Стоп. Где тетя! Тетя... Выход из ее двора на Ломоносова.

Алина подскочила:

– Я поеду с тобой.

– Нет, – категорично сказал он, натягивая пуловер. – Ты никуда не выйдешь. Поспи лучше. Так, – ощупывая карманы, произнес он. – Ключи здесь... От квартиры тоже... И никому – слышишь? – никому не открывай.

– Никто же не знает, где я сейчас живу.

– Да? Вот теперь я в этом сильно сомневаюсь. Все, пока.

Он поцеловал ее и помчался к выходу.

– Позвони, как там! – крикнула вдогонку Алина.

Но Макар уже слетал по ступенькам, перепрыгивая сразу через несколько.

Телевизор работал, а Роксана Сергеевна дремала в кресле. Вздрагивала она лишь от громких звуков, таращилась на экран, ничего не понимая в идущем фильме, затем ее веки снова слипались. А на смену ей к восьми утра, кончились выходные деньки. Днем на работе не поспишь, придется до ночи ждать.

Она вздрогнула на сей раз от стука в дверь, спросонок не уловила, что стук не условный, поспешила открыть Светочке. Ноги после сиденья одеревенели, немного свело спину – все ж таки возраст. Роксана Сергеевна двигалась медленно, хватаясь за мебель для опоры, ведь пока кровь разгонится и дойдет до конечностей, нужно время.

– Вот старость – не радость, – пробормотала она.

И дошла практически до прихожей, как вдруг опять постучали. Тут-то и остановилась Роксана Сергеевна, до нее наконец дошло: не тот стук. Или показалось? Голова-то тяжелая после дремы. Она решила дождаться, пока Светочка еще раз постучит. Постепенно и ноги приобретали обычное состояние.

Стук повторился. Но не тот, не условный. Может, Светочка от страха забыла, о чем условились? А сердце тревожно застучало, словно предрекая беду. Роксана Сергеевна сообразила, что в таких случаях надо спросить:

– Это ты, деточка?

А за дверью молчок! Значит, не Светочка? Кто же тогда? Это не день, чтоб открывать каждому. Снова стук. Нет, не Светочка постучала.

– Кто там? – крикнула Роксана Сергеевна, испугавшись. И ни звука за дверью. – Я сейчас милицию вызову! Уже набираю номер... Алло, милиция?