Каждая битва приносила ей новые возможности и силу. Тень, свою лошадь, она отбила у Сетрама Шрейбера, вырвав у него сердце и посвятив его Кхорну. Она вытащила свой адский меч из искалеченного тела Леандра Кйана, вожака Отряда Девяти, после великой битвы во Вратах Преисподней. Она побеждала мутантов и зверей, и сила и ловкость ее росли, пока ее повелитель не объявил ей, что время настало, и не велел вернуться и отомстить. В течение всего этого времени она чувствовала возбуждение от побед, и радостный звук битвы отзывался в ее покрытом татуировками теле. Впрочем, иногда она думала о том, что же стало с ребенком, и пощадили ли его зверолюды.

Девочка ничего для нее не значила, и она знала это. Между ними не было никакой связи: просто еще один кусочек плоти родился и умер в этом безнадежном и жестоком мире. Ребенок был последней точкой в ее деле, которое принесет ей могущество и бессмертие. Вот и все.

Так она говорила себе. Но она знала, что Кацакитал ничего не делает просто так. И убийство девочки тоже имело свой смысл. Может быть, это последняя проверка. Может быть, демон надеется обнаружить последние человеческие чувства в ней? В этом случае он будет разочарован, убедившись, что ее воля тверже камня. И пусть Темные боги заберут каждого, кто попытается встать у нее на пути.

Феликс смотрел на облака над своей головой. Они заполняли небо сплошной массой, гонимой сильным ветром. Облик леса изменился — из светло-зеленого он сделался темным и зловеще мрачным. Деревья, как и все вокруг, чего-то ждали.

Он стоял на мостике над деревянными укреплениями и глядел в поля, надеясь уловить первые признаки движения в лесу. Врага следовало ждать ближе к ночи. Рядом сидел Готрек и без особого интереса изучал свою секиру. Через каждые десять шагов на стене затаились лучники, мастера, способные попасть в глаз быку за сотни шагов. Рядом с каждым было несколько колчанов со стрелами. Прикидывая расстояние до леса, Феликс подумал, что место для городка выбрано удачно: нападающим придется пройти по открытым полям, подставляясь под выстрелы.

Он попытался приободрить себя, но у него это не получилось. Ночь в лесах — это не то же самое, что освещенная ночь в Альтдорфе. Когда здесь наступает тьма, она поглощает все. Человек в шести шагах уже ничего не видит, единственным светом остается только луна, но и ее могут затмить облака.

Днем раньше местные жители поставили ловушки у выхода из леса: острые прутья отвели назад и привязали, так что они с силой вырвутся вперед, как только ловушка сработает. Они постарались спрятать волчьи ямы, прикрыв их дерном и нарезанным торфом, медвежьи ловушки и капканы со сжимающимися челюстями тоже были готовы схватить врагов. Если поселенцы выживут после нападения, то им предстоит долгая работа по уничтожению собственных преград. «Может быть, та основательность, с которой они укрепляли лес, была признаком того, что они не надеялись выжить», — подумал Феликс.

Юноша в раздумье водил рукой по стенам, чувствуя мягкий и мокрый мох под пальцами. Готрек что-то напевал себе под нос, не замечая раздраженных взглядов лучника. Ожидание было тяжелее всего. Не так страшна сама битва, как приготовление к ней. Как только начнется сражение, все изменится. Он будет перепуган, но простая мысль о спасении собственной жизни заполнит все его существо. Сейчас же ему ничего не оставалось, как шагать взад-вперед и ждать, прогоняя от себя воображаемых призраков.

Феликс представил себя раненым, над которым склонилась морда зверолюда, представил женщину в черных доспехах и вздрогнул, вспомнив резню в Кляйнсдорфе и свой страх, рвавшийся наружу. Но, к своему удовольствию, он попытался вспомнить и то, как чувствовал себя после победы над зверолюдами в лесу. Эти воспоминания согревали его. Феликс попробовал описать сцену после будущей битвы, в которой они с Победителем предстанут героями, уничтожившими войска и отбросившими зверей. Но это было неубедительно.

— Враги скоро будут здесь, человечий отпрыск, — почти радостно заявил Готрек.

— Вот этого-то я и боюсь.

Жуткие фигуры появились из леса. В бледном свете луны Феликсу почудилось, что он видит огромные рогатые головы за деревьями. Стрела скользнула по парапету и упала вниз. Да, это они. Становилось видно все больше чудовищных силуэтов. Земля задрожала, она колыхалась огромными волнами. Разошлись облака, и показалась луна, осветив страшную картину.

— Прах Грунгни! — чертыхнулся Готрек. — Ты посмотри на это!

— На что?

— Вот там, человечий отпрыск! У них есть осадные орудия. Теперь понятно, почему пал Кляйнсдорф.

Феликс увидел латников в черных доспехах. Они окружали огромную машину с длинным хоботом, похожую на многие подобные стенобитные орудия. Кнутами они подгоняли сгорбленных мутантов. Когда Феликс пригляделся, то увидел их вожака, взобравшегося на место стрелка. Подле него суетились другие черные воины, напрягая бронированные ноги, чтобы придать машине устойчивость. Затем их вожак начал разворачивать орудие к поселку. Ее ствол был отлит в форме шеи и головы дракона. Даже отсюда Феликс слышал скрежет остова. Еще больше стрел полетели в сторону врагов, но, как и предыдущие, упали намного раньше, чем достигли цели. Из леса эхом доносились воинственные крики.

— Что это, Готрек? Что она затевает?

— Черт побери, это пушка! Ну, теперь мы знаем, что разворотило укрепления Кляйнсдорфа.

— Что мы можем сделать?

— Ничего! Когда станет совсем темно, они разрушат стены и набросятся на нас. Зверолюды видят в темноте, а местные — нет.

— Это слишком умно для зверей.

— Мы не только со зверолюдами будем драться, человечий отпрыск. Это Воительница Хаоса и ее армия. У них нет недостатка в мозгах. Поверь мне, я уже дрался с подобными тварями раньше.

Феликс попытался было посчитать количество зверей в лесу, но не смог. Он плохо видел в сумерках, но понимал, что незнание численности противника лишь больше напугает защитников города. Страх неизвестности был еще одним оружием. Феликс почувствовал, как у него оборвалось сердце.

— Может быть, стоит устроить вылазку и уничтожить пушку? — спросил Феликс.

— Этого они и ждут. Если мы умрем там, то это облегчит им работу.

— У них наверняка есть луки, хотя… они же зверолюды.

— Это не имеет значения. Там полно ловушек, кто-нибудь да попадется в них.

— А я думал, ты ищешь героической смерти.

— Человечий отпрыск, да если я буду просто стоять здесь, она все равно ко мне придет. Смотри!

Феликс посмотрел в ту сторону, куда указывал толстый и грязный палец гнома. Он увидел облаченную в черные латы Воительницу Хаоса, восседающую на коне позади пушки. Теперь он увидел, что сотни зверских морд выглядывают из-за деревьев. Пока он смотрел на них, эти рогатые головы шевельнулись, исчезая в листве. Зверолюды начали перестраиваться вне досягаемости стрел. Где-то далеко в лесу грянули огромные барабаны. Где-то на юге ответили огромный рог и другой барабан. Вопли и завывание наполнили ночь. Постепенно, сквозь шум непонятных слов, он отчетливо различил разборчивые звуки. Он понимал, что именно они говорят, как будто бы обладал этим знанием с незапамятных времен, но только сейчас обнаружил его. «Кровь для Бога Крови. Черепа для Трона из черепов». Он тряхнул головой, чтобы развеять наваждение, но это не помогло: что бы он ни делал, смысл этих слов возвращался к нему.