Снеллинг, все ещё в наручниках, обиженно выпятил нижнюю губу.

– Пожалуй, приберегу свое профессиональное мнение для следствия.

– Вы ведь тоже учуяли запах миндаля, констебль? – настаивала Луиза.

Казалось, Фредди Квилла терзают какие-то внутренние противоречия.

– Но в этом совершенно нет смысла! – выпалил он. – В жизни не слышал о таком дурацком плане. Отравить лишь один кусок телятины и рассчитывать, что нужную отбивную съест именно жертва. Какой… неслыханный риск!

– Вы же сами упоминали, что Олдос Годдинг был игроком, – заметила Крепышка Элис.

Карандаш констебля так и заплясал по страницам записной книжки. Мисс Барнс трепыхалась на софе, пытаясь сесть прямо. Она выглядывала из-за спинки, словно труп, восставший в своём гробу. Миссис Годдинг и Джулиус стояли плечом к плечу, безмолвно внимая беседе.

– Должно быть, Барнс и мистер Годдинг использовали какую-то систему знаков, чтобы оповестить его, какую брать отбивную, – заметила Китти. – Хотя теперь не так уж важно.

– Но нам и это известно, – щёлкнула пальцами Луиза. – Роберта, милая. Не соизволишь ли принести мне вазу из буфета в гостиной?

Душечка Роберта на цыпочках прокралась к выходу. Осознав, сколько на неё устремлено взглядов, она даже съёжилась. Вскоре Роберта вернулась с фаянсовым вазоном и передала его Луизе.

– Сюда мы сложили всё, что нашли в карманах миссис Плакетт и мистера Годдинга в ночь, когда они умерли, – объяснила та. Затем выудила крошечный клочок бумаги и поднесла его к свету. – Вот записка. Мы решили, что это просто каракули или чернильные пятна. Ваших рук дело, верно, Барнс? – Луиза продемонстрировала бумажку бывшей экономке, которая в ответ лишь плотно сжала губы. – Треугольник! Именно такой формы должна была быть отбивная, предназначенная мистеру Годдингу. Она не была отравлена?

– Мистер Годдинг, по своему обыкновению, взял больший кусок, – заявила Крепышка Элис. И, подумав, запоздало добавила: – Я думала, он просто, как обычно, пожадничал.

– Но на сей раз, – продолжила Рябая Луиза, – то была не жадность. Вернее, как я полагаю, жадность иного масштаба. Рисунок Барнс подсказывал ему, что делать. Отбивная, что выглядела вот так, – Луиза кивнула на бумажку, которую забрал у неё констебль Квилл, – была не отравлена.

– Ошибаешься! – выплюнула Барнс.

– Тогда что это? – осведомился повернувшийся к ней Харботтл.

Вернулся констебль Твиди и сказал:

– Там и в самом деле устроено нечто наподобие лаборатории, хотя я не смог определить, для чего она предназначена.

– Да и бог с ней, Твиди. Пожалуйста, продолжайте, мисс Барнс. Вы как раз говорили мисс Дадли, мол, она ошибается. Что изображал рисунок, если не кусок телятины без яда?

– Ничего. – Она снова улеглась на софу. – Не имею об этой бумажонке ни малейшего представления.

– А, понимаю, – хихикнула Луиза. – Значит, наоборот: то была отравленная отбивная.

Мисс Барнс бросила на неё сердитый взгляд, но промолчала.

– Хм-м… – Записная книжка констебля Квилла грозила вот-вот закончиться. – Мисс Дадли. Если был отравлен лишь один кусок, почему же погибли и брат, и сестра?

Беспутная Мэри-Джейн с тех пор, как сожгла кексы, возомнила себя кулинарным экспертом. Поэтому не дала Луизе вставить ни слова.

– Марта ведь уже объяснила. До того, как обжарить, она запекала отбивные в печи, припустив водой. Цианид через воду и соки попал во второй кусок.

– Глупая девчонка! – буркнула Барнс.

Лицо Душечки Роберты просветлело.

– Помнишь, Луиза, как я сказала, что от одного образца мяса вода сильнее окрасилась в синий?

– Верно! – усмехнулась та. – Потому что куски были отравлены неравномерно. Яд, находившийся в отбивной миссис Плакетт, пропитал и другой кусок.

– Синий? – озадаченно уточнил Твиди.

Доктор Снеллинг вздохнул. Представление начало его утомлять.

– Берлинская лазурь, – объяснил он. – Признак цианида.

– Наверное, именно потому мистер Годдинг умер позже, – во всеуслышание заявила Китти.

Мэри-Джейн эта теория не вполне удовлетворила.

– Возможно, он был просто злобной крысой, склонившей свою ослеплённую страстью соучастницу отравить его сестру с целью завладеть состоянием. А каким таким состоянием, позвольте спросить? Дом да слон, немного серебра и безделушек, вот и все ценности. – С этими словами она откинула красивую голову назад, и Китти заметила, что констебль Квилл мгновенно забыл о записной книжке. – Вы просто дура, Барнс, если решили, что он и в самом деле на вас женится. Скорее всего, вы бы стали следующей претенденткой на особое блюдо из телятины.

Барнс спустила ноги вниз и, пошатываясь, встала.

– Возьмите свои слова обратно, мисс Мэри-Джейн! – пригрозила она, указывая на юную леди пальцем. – Я не намерена выслушивать ваши дерзости. Возьмите назад всё, что наговорили об Олдосе Годдинге! И обо мне.

Мэри-Джейн в ответ только глазами сверкнула.

– Ни за что! С вашей стороны было глупо ему довериться. А он оказался достаточно глуп, чтобы умереть от собственного яда. Негодяй не заслуживал жизни! Всё же для таких, как он, существует высшая справедливость. – Она прихлопнула в ладоши. – О! Теперь я понимаю. Помните, девочки, курлыканье, что мы слышали на задворках сада той ночью?

Констебль Квилл прочистил ухо пальцем.

– Прошу прощения. Вы сказали «курлыканье»?

– Верно, Фредди! «Курлы-курлы!» – так и кричали.

– Курлы-курлы… – Казалось, констебль Квилл на какой-то миг пожалел о выбранном поприще, однако отступить не пожелал: – Говорите, в ночь с воскресенья на понедельник кто-то курлыкал у вас на задворках?

– Именно! Это была Барнс. Надеялась, что её драгоценный мистер Годдинг выйдет к ней и сообщит, мол, всё улажено, миссис Плакетт мертва, а воспитанницы отправлены паковать чемоданы. – Мэри-Джейн торжествующе сложила руки на груди. – Кто бы мог подумать, Генри, а я-то верила, будто это ты вызываешь меня во двор!

– Что-о?! – Брови фермера Баттса так и подпрыгнули вверх. – Генри? Ты увивался за этими барышнями? Ничего не желаешь мне рассказать?

– Нет, сэр! – отшатнулся фермерский сынок. – Никогда! – И бросил на Глупышку Марту жалобный взгляд.

– Олдос бы женился на мне! – вскричала Барнс. – Он обещал. Прямо в этой комнате. Я знала всем сердцем, он не лгал. Я бы стала леди, разгуливала бы с зонтиком, жила респектабельно и шпыняла собственную прислугу. Обеспечила бы достойную старость матушке. Олди собирался купить мне золотое кольцо с рубином, как только…

– Как только выплатил бы мне небольшое состояние, которое задолжал? – съязвил доктор Снеллинг.

– Как только запустил бы руку в денежки миссис Плакетт, – предположил констебль Квилл.