Наши установки очень важны в ситуации, когда мы собираемся «компенсировать нехватку» чего-либо, как в случае Ториуса. Нельзя просто решить: «Ну да, если это так важно, он получит больше внимания». Мы должны провести предварительную работу, подготовиться эмоционально, по-настоящему вжиться в субъективные переживания подростка, попытаться понять его потребности. Чтобы работа по компенсации пошла ребенку на пользу, она должна быть проделана с полной отдачей и быть достаточно длительной. Чтобы новый опыт закрепился в имплицитной памяти, необходимо время.

В небольшой семье, состоящей из восемнадцатилетней Майи и ее мамы Турилл, слишком часто раздавалась ругань. Майя все время была на взводе: она злилась на учителей и школу, надрывалась с домашними заданиями, расстраивалась из-за ссор с подругами и огорчалась по поводу того, что ее молодой человек дурно с ней обходится. Еще она злилась на маму. Майя кричала на мать, между ними ежедневно вспыхивали громогласные ссоры.

Майя: «Ненавижу, когда Анетте (подруга) говорит кому-нибудь обо мне плохо, ненавижу это!»

Мама: «Ты тоже не всегда о ней лестно отзываешься».

Майя: «Как ты можешь об этом судить? Откуда ты вообще знаешь, о чем я говорю с друзьями?»

Мама: «Честно говоря, Майя, я много раз слышала, как ты плохо говоришь об Анетте за ее спиной… да и не только о ней. Ты тоже вовсе не святая».

Майя: «Господи, да ты вообще ничего не понимаешь! Ты и сама не святая!»

«Лицемерка несчастная!» – кричит Майя и покидает комнату.

В порыве гнева Майя частенько бросает в мать вещи. Однажды она кинула стакан, который, попав в стену, разлетелся вдребезги. В другой раз швырнула книгу, которая угодила матери в плечо и оставила огромный синяк. Майя бросала в лицо матери и одежду. От этого мама очень сердилась и в то же время приходила в отчаяние: в таких ситуациях она чувствовала себя маленькой и беспомощной.

Ей казалось, что Майя все время на нервах, что она никак не может успокоиться. А когда она делала попытки помочь дочери немного расслабиться и обрести душевное равновесие, все заканчивалось очередным скандалом. И мать, и дочь очень переживали и уставали от бесконечных словесных баталий.

Мама не знала, что делать. Когда она пыталась говорить с дочерью рассудительно и взывала к ее разуму, то получала в ответ слезы и крики. Что же сделать, чтобы успокоить восемнадцатилетнюю девушку, да и самой успокоиться?

Турилл было стыдно, что она не может «справиться» с дочерью, поэтому лишь немногие знали о серьезности сложившейся ситуации. Но однажды вечером Турилл навестила ее подруга – Анна-Лиза, и тогда Турилл рассказала ей о том, как она беспокоится о будущем дочери, о постоянных скандалах и о том, как она от всего этого устала. Анна-Лиза посоветовала Турилл книгу, в которой описывался метод отражения, и сказала, что сама начала его применять в общении со своими детьми. «Знаешь, мне кажется, что все мы становимся немного спокойнее, когда мне удается быть более внимательным слушателем, – сказала Анна-Лиза. – Вдруг тебе это тоже поможет?»

Анна-Лиза продемонстрировала метод отражения на практике: Турилл говорила о стычке с Майей, а Анна-Лиза более или менее дословно повторяла сказанное. «Я чувствую, что успокаиваюсь, я чувствую, что меня слышат и понимают», – сказала Турилл. В тот же вечер она заказала в интернет-магазине книгу «Увидеть ребенка таким, каков он есть» – именно ее рекомендовала Анна-Лиза. Получив ее спустя неделю, Турилл прочитала все, что касалось отражения.

Турилл хотелось попробовать отражение в общении с Майей, но она боялась того, что дочь разгадает этот прием. Поэтому она решила не использовать отражение в чистом виде, а вместо этого отражать сказанное Майей своими словами. Уже на следующее утро она сделала первую попытку.

Майя: «Я не в состоянии идти сегодня в школу!»

Мама: «Ты не в состоянии идти сегодня в школу?»

Майя: «Да, меня просто тошнит от школы…»

Мама: «Ты так утомлена, что тебе от этого плохо?»

Майя: «Да-а, я не знаю, как буду сдавать экзамены».

Мама: «Хм… это так тяжело…»

Майя: «Ты не представляешь, какие учителя придиры!»

Мама: «Нет, я не совсем в курсе твоих школьных будней».

Майя: «Английский еще ладно потому, что учитель ничего».

Мама: «Да, на родительском собрании я заметила, что он ничего».

Майя: «Но все, мне пора, пока!»

Оставшись одна, Турилл удивленно думала о том, что этот разговор вполне мог закончиться скандалом, криками и захлопывающейся дверью. Она решила продолжить начатое. В тот же вечер состоялась следующая беседа.

Майя: «Анетте – гадюка».

Мама: «Ты считаешь, что Анетте – гадюка?»

Майя: «Сегодня она мне выдала такую гадость!»

Мама: «Она сказала тебе что-то гадкое? Что же?»

Майя: «Она обвинила меня в том, что я флиртую с ее бойфрендом!»

Мама: «Она обвинила тебя в том, что ты флиртуешь с ее парнем?»

Майя: «Да, она считает, что я строю ему глазки и бросаю призывные взгляды».

Мама: «То есть она считает, что ты бросаешь ему призывные взгляды?»

Майя: «Что это с тобой, а? Почему ты повторяешь за мной?»

Мама: «Я просто действительно пытаюсь понять то, о чем ты говоришь».

Майя посмотрела на мать и скрылась за журналом, который читала до этого, Турилл опять обратилась к своей газете. Немного погодя разговор продолжился.

Майя: «Мне нет никакого дела до ее бойфренда, так что нечего обвинять меня в таких вещах».

Мама (используя легкий вариант отражения): «Да, ведь у тебя ко всему прочему есть молодой человек. Неприятно слышать такого рода обвинения».

Майя: «Да уж, я реально расстроилась».

Мама: «Мм… это легко понять. Обидно, когда тебя обвиняют в том, чего ты не делала. Ты сказала об этом Анетте?»

Майя: «Нет, просто ушла. Но я скажу ей об этом завтра».

Мама: «Да, ты можешь сказать ей об этом завтра».

Турилл продолжала пользоваться отражением в общении с дочерью с попеременным успехом. Иногда у них получались краткие приятные беседы вместо прежней ругани. А порой ей не удавалось справиться с ситуацией, и все заканчивалось конфликтом. Но в общем и целом Турилл чувствовала, что Майя меньше нервничает, быстрее успокаивается, когда они разговаривают, в ней стало меньше напряженности и готовности уйти в защиту, она стала более открытой. Напряжение между ними все чаще и чаще сменялось более мирным настроением. Не то чтобы они стали гораздо больше говорить друг с другом, однако, по мнению Турилл, в их беседах появилось больше близости.

Турилл и сама стала меньше нервничать. Она считала, что использование отражения помогло ей мыслить так, чтобы следовать за дочерью, быть рядом с ней. Она научилась лучше слушать. Это пошло на пользу им обеим. Конечно, всех проблем это не решило. Майя по-прежнему не любила школу и зачастую ссорилась с друзьями. Изменения прежде всего касались контакта матери с дочерью и общей атмосферы – теперь их общение все чаще проходило в форме обычной спокойной беседы, не превращаясь в ругань. И Турилл чувствовала, что эта новая атмосфера предполагала массу возможностей: она достучалась до дочери, Майя все-таки стала впускать ее в свою жизнь, и они обе уже не так нервничали. Она была рада, что ей удалось изменить свой подход к дочери-подростку, и гордилась этим.