А кроме того, дарить человечеству что-либо резко выходящее за его обычные возможности – никак не показатель высокого разума, скорее уж провокаторские штучки. Бойся данайцев…

С другой стороны, зачем сверхмогучим врагам провоцировать человечество, если его можно просто-напросто сдуть с планеты, как мусор? Логика вязнет, концы с концами не сходятся…

На Землю попало: два генератора энергошнура, два приемника и одно кольцо Лаза. Теперь известно, что генератор может родить приемник. Предположительно и приемник может переродиться в Лаз. Казалось бы, налицо типичная метаморфоза по типу «личинка – куколка – насекомое». Животное, нет?

Черт его знает. Блестящая, хотя и не металлическая, пластина на поверхности генератора, пластина, прикосновение к которой включает энергошнур, – зачем она? Ведь первое, что приходит в голову человеку, впервые увидевшему генератор, – коснуться ладонью пластины. В результате нашедший артефакт «черный» старатель остался без головы, а более осторожный Исмаилов потерял полпальца.

Находка единична – в случае подарка человечеству так и должно было быть. Трудно предположить, чтобы могучие иноприлетяне начали разбрасывать по Земле артефакты, как конфетти. Если же речь идет о животном, способном к самостоятельному расселению по метагалактике, приходится признать, что данная форма жизни чрезвычайно редка. Ни на Клондайке, ни на Медузе не найдено ничего подобного, да и на Земле артефакт провалялся немало тысячелетий, прежде чем на него случайно наткнулись. По всей видимости, попавший к нам единственный энергогенератор пережил несколько делений и метаморфоз, завершившихся появлением Лаза, после чего впал в спячку. Не исключено, что все эти квазиорганизмы находятся в спячке до сих пор, ибо не замечено, чтобы Кошачий Лаз хотя бы один раз открылся спонтанно, как не замечены и самопроизвольные «включения» генераторов и приемников. Что до управления ими, то ведь и Гальвани успешно управлял лапкой дохлой лягушки, а из кристалла рубина, устроенного много проще энергогенератора, совсем не трудно извлечь лазерный луч.

Управлять мы умеем. С пониманием дело обстоит много хуже.

Ни до чего определенного я так и не додумался, ни одного противоречия не разрешил и с горя начал читать соображения, высказанные людьми поумнее меня. Сложные построения прикормленных Корпорацией ученых экспертов повергли меня в беспросветное уныние. С немалым трудом продравшись сквозь баррикады неудобопонятной терминологии, я обнаружил замаскированное «ничего пока не известно» и откровенное, очень знакомое «дайте еще денег». Что до вскрытия «объектов исследования» или просвечивания оных жесткими лучами, то таковые эксперименты ввиду запредельной энергетики «объектов» были запрещены руководством Корпорации раз и навсегда. Даже на Луне. Луна человечеству еще пригодится. Проект создания испытательного полигона на одном из астероидов также был отклонен – то ли по причине дороговизны, то ли из-за боязни, что и такого удаления от Земли окажется недостаточно. Что до меня, то я бы предложил провести испытания на Медузе – мне пиявок не жалко.

Потом опять наступало время таскать платину, и я шел стирать разницу между умственным и физическим трудом. Вернувшись к компьютеру, читал результаты очередного гадания на кофейной гуще: мол, не исключено, что объекты 1, 2 и 3 (генератор, приемник и кольцо) представляют собой особую форму материи, вернее, даже праматерии, самопроизвольно образовавшуюся вскоре после Большого взрыва, когда ни о каких звездах и галактиках еще не могло быть и речи. Мол, каждый объект является, возможно, законсервированной будущей мини-вселенной, и если однажды он спонтанно рванет… Далее шли семиэтажные формулы, «осторожные предположения», снова формулы и такая скучная нудятина, что зубы ныли.

– У тебя глаза красные, – сказала Надя, незаметно подкравшись сзади. – Как у Аскольда.

– Как ты можешь видеть мои глаза? – без особого удивления спросил я, поворачиваясь. – Они у меня пока не на затылке.

– Вот именно «пока». Досидишься – будут. Не пора ли делом заняться? Стерляжий уже вовсю икру мечет.

– Ну и что? – спросил я.

– Как что? Отправляемся через сорок восемь часов. Тянуть нельзя – отвыкнем от нормального веса, придется снова восстанавливаться. Ждать либрации, потом тащиться на Землю, потом опять сюда… Нам это надо?

– А Грыжа на что? – сказал я, пытаясь поймать Надю за талию и привлечь к себе.

Она ловко ускользнула.

– Грыжа – средство опасное, сам знаешь. То ли восстановишься, то ли наоборот… Свят, убери руки!.. Хочешь, чтобы из-за тебя опять все сорвалось, да?

– В тот раз экспедиция сорвалась не из-за меня, – холодно напомнил я и убрал руки.

– Извини, я нечаянно… Просто до сих пор жалко. Какой момент был! Все готовы, в отличной форме, и на Грыже как раз был пересменок… А тут ты… то есть не ты, а этот Берш… Прости, Свят, я нечаянно…

– Прощаю, – сказал я мрачно. – Мне только интересно: долго мне еще придется доказывать всем и каждому, что я не верблюд?

Она вздохнула:

– Боюсь, что долго… Ты только не бери в голову, это получится само собой, я знаю…

– Да ладно, – махнул я рукой. – Я все понимаю. А только я не слепой. Трудно переключиться, да? Аскольд мне руку жмет, а сам волком смотрит. Стерляжий, по-моему, до сих пор сам с собой воюет: сознание ему говорит одно, а подсознание – другое…

– Аскольд на тебя не потому так смотрит, что ты был Бершом, – сказала Надя. – Мне ты можешь верить. Он тебе другого простить не может – того, что ты, а не он предложил назвать планету Надеждой. Кстати, спасибо тебе огромное…

– Не за что.

– Есть за что. – В ее глазах мелькнула лукавинка. – А скажи-ка: как бы ты назвал планету, если бы меня звали, например, Полиной?

– Тогда планета стала бы Поляной, – объявил я. – А что, вполне адекватно. Есть там поляны, я видел.

– А если бы м-м… Евлампией?

– Тогда Лампой. Яркой такой. Тамошнее солнце хорошо светит и прямо в глаз. Как у дантиста: надо в рот, а она в глаз.

– А если…

– Хватит, а?

– Ладно, хватит. Все равно ведь придумаешь, знаю я тебя…

Надя приблизилась и положила ладони мне на плечи. Мне сейчас же захотелось обнять ее, но я чувствовал, что она начеку и готова отстраниться. И все равно я таял, как снеговик в апреле. Как кусок льда под солнцем Надежды.

– Только не сейчас, Свят, – прошептала она. – Не время. Потом, после экспедиции…

– Почему не до? – спросил я. – Аскольд приревнует?

– И это тоже, – согласилась она. – Сейчас ни к чему. Но главное – наша безопасность зависит от тебя. Может, ты все же немного поработаешь?

– А я чем занимаюсь? – возмутился я. – В игрушки играю?

– По-моему, ты носишь воду решетом. Разве нет?

– Пока не знаю. Пытаюсь вот с Лазом разобраться…