Придется постараться. Что мне еще остается? И надо не просто зарыться в берлогу, а суметь активно действовать, не подставляясь. Что непросто даже с Привратником в руках. А возможно ли вообще? Гм, пожалуй. В крайнем случае сколочу бригаду старателей во главе с Хлюстом, отправлю ее в прошлое лет на двадцать, найду в Якутии пресловутый артефакт, задействую Кошачий Лаз и, не опасаясь конкуренции, выгребу с Грыжи-Клондайка столько платины, сколько мне захочется, обеднив тем самым разрабатываемый Корпорацией «прииск» в окрестностях выхода Лаза… Да мало ли что еще я могу натворить в прошлом! Самому жутко. Думаю, хватит и простой угрозы. Без сомнения, верхушка Корпорации не раз испытает жгучий соблазн раздавить меня, как опасную козявку, и почти наверняка попытается сделать это… на первых порах.

Придется дать понять этим ребятам, что раз уж я наотрез отказываюсь быть подчиненным, то лучше иметь меня союзником, чем врагом. Они поймут. Рано или поздно – поймут.

Хочу верить, что при этом не пострадают люди.

И Надя когда-нибудь меня поймет.

С деньгами, даже очень большими, нет проблем, если владеешь Привратником. С людьми хуже, а мне надо привлечь много верных людей – умных, увлеченных своим делом профессионалов, согласных хотя бы на первых порах быть в подчинении и вывихивать себе языки, тщась произнести без запинки «Святополк Всеволодович». Пусть за глаза они меня по-прежнему называют Окаянным и Вибрионом – оно только к лучшему. Раз имею прозвища, значит, еще живу. Существую. Действую. Администрирую. Но уже сейчас подозреваю, что по-настоящему счастлив я буду только тогда, когда мне удастся наплюнуть на все дела и всласть покопаться в каком-нибудь распотрошенном приборе…

Еще нужны эксперты, лучшие головы, способные хоть как-то разобраться с временными парадоксами. Если нам придется править прошлое, то… Конечно, критерий истины есть опыт, если нам придется, скажем, уничтожить Содом и Гоморру, то хорошо бы заранее понять – зачем? Вряд ли тут история пойдет в точном соответствии с легендой: я не сторонник однополых связей, но не до такой же степени…

Нужны люди, люди, люди.

Найду.

Когда-нибудь Темпоральный Трест расстанется с пеленками, встанет на ноги и зашагает все увереннее. Я заранее знаю: дитя получится резвое, с норовом. Уже скоро оно начнет бегать и, разумеется, набьет себе шишек. Это ничего. Не набивают шишек только паралитики.

Наверное, Корпорация и впрямь построит базу на Надежде, тогда Тресту придется сделать то же самое. Тут важен баланс сил.

Впрочем, это уже мелочи.

А еще у меня есть мечта, та мечта, которой я намерен отбиваться, как дубинкой, от мучительного вопроса: «Господи, да на кой черт мне все это надо?» Вот она, эта мечта: добраться хотя бы до одного «садовода», занесшего тяпку над человеческой грядкой, да и потолковать с ним по душам. Боги должны быть непознаваемы, вот в чем дело; познаваемые боги не боги вовсе, а так, божки вроде нас, стесняющие и раздражающие. Только они пока могущественнее, но у нас – вот какое дело – все впереди, потому что завтра для нас наступит вечность…

У нас еще все впереди.

Единственное, чего я всерьез боюсь, – это узнать в развлекающемся божке самого себя. У меня не выходят из головы слова Нади о том, что мои и «садоводов» шуточки отличаются друг от друга только масштабом. Меня не волнует, как я буду выглядеть при иных физических законах, – меня волнует только то, что я скажу ему – себе! – при встрече, если таковая состоится. Что он, то есть я, как был шалопаем, так им и остался?

Так он это и без меня знает.