— Ваше высочество, помилуйте, пощадите! Не по злой воле, а по неразумению!

— Я когда-то любил тебя, но теперь ненавижу! Прочь с глаз моих! Целых десять лет не смей показываться предо мною, а если ты хоть единым словом напомнишь мне о себе, тогда и я вспомню, что еще не рассчитался с тобой так, как ты того заслуживаешь! Прочь!

Кутайсов вскочил, рухнул без сил на землю, ползком пробрался несколько шагов, затем снова встал и, пошатываясь, скрылся из вида.

В это время к великому князю подошла Мария Федоровна с Нелидовой.

Павел Петрович угрюмо отвернулся от них: он знал, что Нелидова покровительствует Кутайсову, а великая княгиня, хотя и не любит его, но по врожденной доброте способна просить даже за врага. А именно теперь всякие просьбы такого рода могли еще больше вывести его из себя.

Но он ошибся.

— Я очень сожалею, что этим несчастным пришлось пострадать, — сказала Мария Федоровна. — Но что же делать? Нельзя же было допустить, чтобы под покровительством великого князя принялись первые ростки бунта и мятежа против ее величества государыни императрицы? Иначе ваше высочество не могли поступить. Но пойдемте поскорее отсюда, а то вы слишком взволновались. После таких потрясений необходим полный покой.

Павел Петрович с благодарностью взглянул на супругу. Лицо великого князя смягчилось, он взял ее руку и нежно поцеловал;.

Вдруг его взор упал на Нелидову, лицо которой выражало в этот момент укор, негодование, отвращение, а по щекам текли крупные слезы.

Снова неукротимое бешенство овладело великим князем при виде этого. Он и вообще-то совершенно не переносил слез, которые неизменно приводили его в ярость, а при этих обстоятельствах и подавно не мог примириться с ними.

— Потрудитесь объяснить, что значат ваши слезы? — крикнул он ей.

— Простите, ваше высочество, — ответила Нелидова, торопливо вытирая слезы, — но я совершенно не в состоянии видеть, когда с людьми обращаются так незаслуженно жестоко, так несправедливо… Ваше высочество! За что поплатились жизнью эти несколько несчастных, за что лишился вашей милости верный и преданный Кутайсов? За то, что они осмелились видеть в своем будущем государе облегчение непосильных тягот, за то, что верили в добрые качества его души!

— Вы позволяете себе входить в оценку моих действий? — громовым голосом крикнул Павел Петрович. — Мало того, вы становитесь на сторону людей, которых я справедливо покарал за мятеж? Вы решаетесь оправдывать государственное преступление? Я не желаю больше видеть вас, а потому вы не будете сопровождать нас в нашем заграничном путешествии. Вы останетесь здесь и можете на досуге заняться разжиганием на мятеж разных негодяев, к которым вас влечет всей душой.

Нелидова без стона и крика рухнула на землю в глубоком обмороке.

Не обращая на нее ни малейшего внимания, великий князь с любезным поклоном предложил супруге руку и повел ее к экипажу.

Через минуту тот быстро помчал их обратно в Петербург.

— Ваше высочество, — сказала Мария Федоровна, когда они отъехали довольно далеко от Гатчины и великий князь, видимо, немного успокоился, — вы упомянули два раза, что отправляетесь со мною за границу. Но разве это уже решено? Ведь до сих пор об этом говорилось только предположительно?

— Да, теперь это уже решено! — твердо ответил Павел Петрович.

— Боже мой, вот прелесть! — воскликнула великая княгиня, весело захлопав в ладоши. — Как я рада! Но когда же это случилось?

— Сегодня утром. Я был у ее величества, и разговор коснулся нашей поездки за границу. Императрица говорила об этой поездке в самых общих и неопределенных чертах, но «не было бы счастья, да несчастье помогло»! Ее величество подняла теоретический разговор о лицах свиты, которые должны были бы сопровождать нас, и во главе этой свиты наметила графа Николая Салтыкова. Вы знаете, я от души ненавижу его, как шпиона, специально приставляемого ко мне для этой цели. Меня так рассердило это намерение императрицы, что я с неудовольствием воскликнул: «Я отказываюсь от этой поездки, раз мне опять навязывают такую неприятную личность!» Ну, а вы знаете сами, что бывает каждый раз, когда я говорю «я хочу», «я согласен», «я не согласен». Императрица вспыхнула и заявила, что желание или нежелание тут ни при чем, что пока еще в России царит ее единая воля, а потому я, разумеется, поеду в путешествие, и не далее, как на этих же днях, то есть завтра-послезавтра.

— Боже, как я рада! Ведь я так давно мечтала об этом путешествии!

— И промечтали бы еще долго-долго, если бы я случайно не выказал сегодня попытки к неповиновению! Впрочем, вы еще рано радуетесь: наверное, императрица сейчас же узнает о гатчинском событии и мой образ действий настолько порадует ее, что она милостиво разрешит мне не ехать!

— Но ты не воспользуешься этим разрешением, Павел? — с испугом спросила великая княгиня.

— Успокойся, я не стану портить тебе удовольствие! Я даже примирюсь с Салтыковым. В конце концов, чем нам может помешать за границей русский шпион?

— А куда именно мы поедем?

— Предполагается — во Францию и в Италию. В Париже мы проживем некоторое время…

— Если бы ты знал, до чего я счастлива! И знаешь, когда чувствуешь себя такой счастливой, то удивительно хочется всегда, чтобы и другие тоже были счастливы. У меня есть к тебе большая-большая просьба… Но только… ты не рассердишься, милый Павел?

При этих словах Мария Федоровна с такой умильной, с такой заискивающей улыбкой заглянула в лицо супруга, что великий князь расхохотался и, ласково пожав ее руку, ответил:

— Не рассержусь… Говори!

— Прости Нелидову, Павел! В конце концов, разве она так уж виновата? Конечно, она позволила себе лишнее, но у нее чрезвычайно тонкая и впечатлительная организация, а картина, которую ей пришлось видеть, могла хоть кого вывести из душевного равновесия. Она была взволнована в тот момент и, очевидно, сама не сознавала, что говорила!

— Но подумай сама, Маша, ведь, в сущности говоря, я и не наказывал ее, — возразил Павел Петрович. — Только с нами в Париж я не возьму ее, но по возвращении ты снова возьмешь ее к себе!

— Да, Павел, но она так любит нас обоих, так предана нам, что для нее будет страшным наказанием и лишением не быть с нами!

Павел Петрович вздрогнул и подозрительно посмотрел на жену. Ему не верилось, что Мария Федоровна все еще не подозревает истины отношений с Нелидовой.

Однако взгляд великой княгини по-прежнему оставался ясным, ласковым и безмятежным.

Теперь Павлом Петровичем овладело неудержимое желание смеяться. Его супруга сама делала все, чтобы связь с Нелидовой не ослабевала, а, наоборот, крепла. Ну что же, он возьмет Нелидову с собой. Раз великая княгиня — такая заботливая жена, что хлопочет о полных удобствах мужа во время путешествия, то…

Он не выдержал и расхохотался вслух.