Когда она подходит к Пипу, он стоит, широко расставив ноги, вытянув руку, и, зажмурив один глаз, смотрит вперед. Вид пистолета в его руке заставляет Клэр с отвращением содрогнуться, словно он держит живую змею, – ей хочется, чтобы Пип немедленно бросил его и отошел подальше. На стволе оливкового дерева белой краской поставлена отметина, и Людо, стоя рядом с Пипом, направляет его руку и смотрит вдоль нее, проверяя прицел. Леандро, видя Клэр, спешащую к ним, берет ее под руку и останавливает.

– Подождите минутку, – говорит он. – Пип сейчас будет стрелять.

– Я не хочу, чтобы он стрелял, – отвечает она не задумываясь.

Леандро прикладывает палец к губам и продолжает удерживать ее руку. Спустя несколько мгновений Клэр высвобождается, но остается стоять рядом с ним. Вид Людо Мандзо, обучающего Пипа, почти столь же омерзителен, как и вид пистолета. Отступая назад, Людо вновь проверяет прицел и коротко кивает. Его глаза прищурены и внимательны, он не вздрагивает при звуке выстрела, когда рука Пипа резко дергается, прежде чем он успевает ее остановить.

Пуля ударяется о каменную стену ограды в двух метрах слева от ствола оливы, взметая тучу пыли и камешков, и Людо ухмыляется. Он что-то произносит и затем хохочет, щеки Пипа заливаются краской. Он тяжело дышит, глаза его расширены от возбуждения.

– Людо говорит, что в первый раз, когда он стрелял из ружья, он поставил себе фингал, так что ты неплохо справился, Пип, – ободряет его Леандро, и Пип поворачивается к нему с улыбкой. Он с удивлением замечает Клэр, стоящую рядом, но, кажется, рад ей.

– Ты видела, Клэр? – спрашивает он.

– Да, видела, – отвечает она, но не может улыбнуться.

– Вы этого не одобряете? – бурчит Леандро.

– Он еще только школьник. Ему незачем учиться стрелять из пистолета.

– Никогда не знаешь, в какой момент это может пригодиться, – возражает Леандро. – Особенно здесь. – Клэр бросает на него пристальный вопросительный взгляд, но Леандро проходит вперед, прежде чем она успевает спросить его, что он имеет в виду. Он кладет руку на плечо Пипа и сжимает его. – Теперь ты понял, какова сила удара, так что будь готов к этому. Попробуй снова. Нажимай на курок плавно и напрягай руку, чтобы ослабить отдачу.

– Хорошо, – говорит Пип.

Клэр набирает в легкие воздуха, но не знает, что сказать. Для Пипа это развлечение, и она не хочет лишать его удовольствия, но ей вспоминается нагой человек, жевавший жнивье у ног ухмылявшегося Людо. Она думает о Федерико, командующем отрядом в Джое, и о Леандро, не позволившем ей уехать. Она окружена людьми, привыкшими к насилию, и ей не хочется, чтобы это хоть как-то коснулось Пипа, затронуло его, отразилось на его мировосприятии. Жестокость словно яд, словно болезнь, и мысль о том, что и Пип может ее подхватить, ужасает Клэр.

Его второй выстрел оставляет рваную отметину в стволе дерева, еще далеко от мишени, но все-таки уже гораздо ближе.

– Браво! – восклицает Леандро, кивая.

Пип улыбается, скромно пожимает плечами:

– Я могу стрелять более метко, я уверен. Мне просто нужно больше тренироваться. Леандро, вы попросите его позаниматься со мной?

– Конечно. Конечно можешь; ферма – идеальное место для тренировки. К концу лета ты станешь метким стрелком.

– Может, пока достаточно? – говорит Клэр. Она тоже подошла ближе. Она хочет привлечь внимание Пипа, хочет, чтобы он почувствовал ее озабоченность и не нужно было ничего объяснять.

– Но мы только начали! – возражает Пип. Он по-прежнему сжимает в руке пистолет, но держит его с осторожностью, отведя в сторону, словно не желая, чтобы оружие касалось его. – Мне нужно больше тренироваться. А потом Людо будет учить меня стрелять из винтовки, и тогда я смогу пойти и пострелять крыс в амбаре.

– Но только предупреждаю – в них чертовски трудно попасть, – говорит Леандро. – Ты даже не представляешь, какие они шустрые. Если ты сможешь попасть в крысу, то поразишь любую цель.

– Я не понимаю, зачем тебе нужно стрелять в кого-то, – произносит Клэр с почти умоляющей интонацией. Но Пип, кажется, вовсе не слышит ее.

– Я хорошо стреляю из лука, – говорит Пип. – Думаю, научусь неплохо стрелять и из пистолета.

– Оружие – это просто инструмент, мистер Кингсли, – хладнокровно произносит Леандро. – Это просто инструмент, как серп или мотыга, особенно здесь, на ферме.

– Пип не входит в число ваших сторожей, мистер Кардетта.

– Но это правда здорово, Клэр. Отец сказал, что это хорошая идея, – говорит Пип, отходя от нее. Вновь поднимает пистолет и смотрит в прицел. – Знаешь, тут полно бандитов. Шаек бунтовщиков. Так я смогу защитить нас, если понадобится. – Он прищуривается, наклоняет голову, целясь.

Клэр смотрит на него в глубоком потрясении.

– Мальчика расстроило кое-что из того, что он здесь увидел, – тихо произносит Леандро, чтобы слышать его могла только Клэр. – Это способ помочь ему почувствовать себя сильным, храбрым.

– Нет, это способ ожесточить его, – отвечает она с дрожью в голосе.

– Так мы становимся сильнее. – Леандро пожимает плечами. – Никакого вреда от этого не будет, даю слово.

Клэр наблюдает еще некоторое время и понимает, что проиграла. Ей хочется сказать Леандро и Людо: вы его не получите. Но Пип больше не ребенок, а ее ребенком никогда и не был. Людо поднимает взгляд и встречается с ней глазами, и на этот раз никакой улыбки, никакого веселья, лишь холодный, пристальный, испытующий взгляд. Клэр уходит, и тут раздается третий выстрел. От этого звука у нее звенит в ушах, и она слышит довольный смех Пипа и аплодисменты Леандро.

На другой день Клэр сидит на крытой террасе вместе с Пипом, они играют в рамми пожелтевшими картами, которые нашли в пустующей спальне. Клэр по-прежнему напряжена, ей так много нужно сказать ему, но, когда доходит до дела, она не в силах облечь в слова ничего из того, что накипело у нее в душе, и поэтому продолжает молчать. Она не может объяснить ему, почему ее так тревожит то, что Людо и Леандро учат его стрелять, и почему она не доверяет им обоим. В первый раз повисшее между ними молчание становится тягостным. Это еще одно обстоятельство, вызывающее у нее внутренний протест, но слова только еще сильнее все запутают. Когда во дворе внизу слышатся резкие возгласы, эхом отдающиеся от стен, они обмениваются тревожными взглядами и прекращают игру. Все снова плавится от жары, но небо темно-синее и дует легкий освежающий ветерок. День кажется слишком прекрасным для такой вспышки ярости. Это голос Леандро – его невозможно спутать ни с кем, – его тирады время от времени прерываются, словно кто-то отвечает ему, голосом слишком тихим, чтобы его можно было услышать с террасы. Это может быть один из слуг, это может быть Марчи или Бойд. Наступает пауза, и кажется, вся массерия замирает, напряженно вслушиваясь в тишину, и затем раздается крик Леандро:

– Это что, чертова шутка?