И вообще: если бы Модест Андреевич не обратил ее, Нина вряд ли попала бы в Италию. Давайте посмотрим правде в глаза: она была бы совсем старенькой к тому времени, когда поднялся «железный занавес», и у обычных людей появилась возможность ездить за границу. Да и немного тех, у кого есть средства на такие путешествия.

— Знаешь, что Гоголь писал об Италии? — задумчиво сказала Нина. — О Италия! Чья рука вырвет меня отсюда? Что за небо! Что за дни! Лето — не лето, весна — не весна, но лучше весны и лета, какие бывают в других углах мира. Что за воздух! Пью — не напьюсь, гляжу — не нагляжусь. В душе небо и рай. У меня теперь в Риме мало знакомых, или, лучше, почти никого. Но никогда я не был так весел, так…

Тут она заметила, что Мишель смотрит на нее подозрительно, и запнулась.

— А Гоголь — это писатель? — спросил Мишель.

— Шутишь, да? Ты не можешь не знать Гоголя!

— Шучу. Знаю, кто такой. Но признаюсь тебе по секрету: никогда не читал его. Теперь обязательно прочту. Выберешь для меня что-нибудь попроще?

— Хорошо, — упавшим голосом ответила Нина.

Мишель подбадривающе ей улыбнулся:

— Не грусти. Я правда прочту. Вот как раз этот роман мне и можешь дать, из которого сейчас шпарила как по писаному.

— Это цитата из письма.

— Надо же. Ты письма на память помнишь… Нет, мне лучше что-нибудь поинтереснее. Не люблю чужие письма.

— Наверное, это правильно… А я люблю. Читать дневники и письма — как будто подглядывать в прошлое.

— Я тебе уже говорил, что ты умная?

— Я не умная. Совсем. Я просто люблю книги… — тихонько сказала Нина. И постаралась побыстрее сменить тему: — Надо же, мы в Риме и не можем выйти за пределы аэропорта. А я бы хотела посмотреть собор святого Петра, музеи Ватикана, Форум, Замок святого Ангела…

— … и Колизей.

— Нет уж. Слишком много смертей. Наверное, там невыносимо находиться.

— В Риме везде было слишком много смертей. Земля здесь реально пропитана кровью… Не, на Колизей обязательно надо было бы посмотреть. Говорят, потрясное зрелище.

— Что ж, остается только пожалеть, что Принц Рима такой подозрительный. В Колизей нас не пустят.

— Ну, учитывая, кто у нас Принц… Я его понимаю. Врагов у него должно быть немерено. Прям хобби такое было у него, еще при жизни — врагами обзаводиться. А уж после смерти…

Принцем Рима был Чезаре Борджиа — незаконнорожденный сын Папы Римского Александра VI Борджиа. При жизни этот брутальный красавец прославился, как хитрый правитель и храбрый полководец, а еще — как садист, психопат, убийца, насильник и кровосмеситель. Чезаре щедро подливал недругам яд и, чуть что, пускал в ход кинжал. Был влюблен в собственную сестру Лукрецию и из ревности к ней убил родного брата, а потом еще и ее мужа. Впрочем, некоторые историки утверждают, будто бы Чезаре убивал не из ревности, а исходя сугубо из политических интересов… Так или иначе, убивал он много и, став вампиром, совсем ненамного поумерил пыл. Ему хватило рассудительности сдерживать страсть к убийству после принятия Закона Великой Тайны, и все же мало у кого из Правителей было столько врагов, сколько у Чезаре. Принц Борджиа искренне старался приноровиться к современным международным отношениям, но все равно ко всем желающим погостить в его городе относился как к потенциальным захватчикам или наемным убийцам. Хорошо еще, это отношение распространялось только на вампиров, не затрагивая толпы туристов, заполняющих улицы Вечного Города.

Князь Москвы договорился с Борджиа о том, что двое российских вампиров в сопровождении одного из посвященных смертных пересядут в аэропорту Фьюмичино на частный самолет, который ночью отвезет их во Флоренцию — и не более того. Гости не выйдут из аэропорта. Гости не будут ни с кем общаться в аэропорту. Гости не будут ничего оставлять в камерах храпения аэропорта и ничего не станут покупать в многочисленных сувенирных лавках аэропорта. Таково было условие Борджиа. Прибытие в Рим — отбытие во Флоренцию, всё. Нине очень хотелось хотя бы одну ночь погулять по Риму, но это требовало сложных дипломатических переговоров. Так что ей оставалось только с сожалением вдыхать ароматный воздух и недоумевать: покупать-то почему ничего нельзя?! Бред…

Сопровождающий смертный как раз заполнял документы и следил за срочным перемещением двух пустых гробов из грузового отсека одного самолета в другой.

Путешествовать по свету в гробах Нина считала жутким анахронизмом. Ну в самом-то деле: на дворе двадцать первый век, высокие технологии, развитие наук, полеты в космос, наконец, — а одни из самых древних обитателей планеты до сих пор в дневное время перемещаются исключительно в этих скорбных деревянных ящиках. Ведь можно арендовать наглухо закрытый отсек, можно построить самолет или целый океанский лайнер вообще без иллюминаторов, можно еще что-то придумать… Есть, в конце концов, герметичные контейнеры с установками микроклимата — путешествуй с комфортом! Но нет, консервативные вампиры и слушать ничего не хотели о техническом прогрессе и предпочитали прадедовский способ всем прочим. Традиция, понимаешь. Вековые устои. Память предков. Тем более что днем в организме обычного вампира прекращается всякая жизнедеятельность, поэтому труп в гробу вызовет у таможенников меньше вопросов, нежели труп в ультрасовременном контейнере с подсветкой, музыкой и встроенным баром…

Сопровождающего звали Аркадий, ему было двадцать девять лет, он говорил на четырех европейских языках, включая итальянский, был достаточно предприимчив, чтобы разрешить практически любую сложную ситуацию… К тому же, он неплохо стрелял.

Десять лет назад, еще в институте, Аркадий увлекся темой вампиров в мифологии, нашел подтверждение их существования и привлек к себе внимание темного сообщества. Таких смертных — излишне заинтересованных потусторонним и верящих в реальность того, что считается легендами, — всегда замечают… Вопрос лишь в том, кто раньше заметит: Охотники или вампиры. Охотники предлагают таким людям присоединиться к ним, а вампиры… Все зависит от точки зрения смертного. Если он считает вампиров порождениями зла, его убивают. Если же поклоняется, как многие, то его берут на службу, для начала — донором. А там уж как повезет. Может быть, кто-то из вампиров решит соединить с ним свое бессмертие и сделать слугой крови. А может быть, его сочтут достойным обращения; об этом мечтают почти все доноры. В сущности, работа Аркадия по сопровождению вампиров в поездке была очень близка к тому, что делают слуги: он не только давал кровь, но и заботился о благополучии и безопасности бессмертных. Он был ловок, опытен, умел договариваться с чиновниками, так что вряд ли Князь позволит сгинуть такому таланту. Но пока Аркадий был молод и здоров, вампиры с удовольствием пользовались теми преимуществами, которые имелись у него, как у смертного. Например, способностью переносить солнце.

С пересадкой Аркадий справился даже не два счета, а гораздо быстрее.

В самолете Нина устроилась у иллюминатора и жадно смотрела на раскинувшийся внизу город, пытаясь разглядеть сквозь ночную мглу соборы и площади, о которых столько читала.