— Тут все места давно заняты, — охладил его пыл Кумаченко.

— Вот так. Все хорошие места в мире расхватаны, и приходится довольствоваться малым…

— Давай, прилуняйся. — Кумаченко нажал на кнопку.

Щелкнули замки, открывая двери ждавшего на стоянке внизу за автобусной остановкой вишневого обтекаемого роскошного «Ауди-А6».

Богучарский положил чемодан в багажник и залез в салон. Мягкие сидения приняли его как родного. Отсиженные в самолетном кресле части тела ныли, и он принял полулежачее положение.

— Как оцениваешь поездку? — спросил Кумаченко, трогая машину. Двигатель работал почти неслышно, с уютным урчанием. «Ауди» набирала скорость стремительно и совсем незаметно.

— На четыре с плюсом.

— Почему доктор Говард уперся?

— Они считают, что своим путем дойдут быстрее, — махнул рукой Богучарский.

— Ты ему объяснил, что никуда они не дойдут?

— Объяснял… Капиталисты. Они считают деньги. И еще считают, что мы недоразвитые. Доктор Говард как раз из таких.

— Ладно. Главное с центром в Кливленде все на мази.

— На мази, Коля. На мази. Подписание договоров назначено.

— Будем принимать американскую делегацию на нашей земле…

— Гамбургерами не отделаешься, как они, — вздохнул Богучарский. — Придется проявлять русское гостеприимство. Икра, водка, медведи…

— Ладно. Разберемся как-нибудь. — Кумаченко вывернул на автостраду и тут разогнал машину от души. Был первый час ночи. Крюк большой делать директору не нужно было — жили коллеги почти по соседству.

— Как наши скорбные дела? — осведомился Богучарский.

— Наши скорбные дела стали еще скорбнее.

— Расшифруй сию загадочную и внушающую тревогу фразу.

— Да все несчастья от этой группы Галустяна, черти ее дери. А Бруевич так и не нашелся. Ладно. Забудь. Головной боли от них было больше, чем пользы…

— Это если считать, что имело место прожектерство, а не действительно открытие. Иначе все бы озолотились.

— Я тебе говорил — не верю, — отрезал Кумаченко…

— Не верю. Не верю, — пропел Богучарский. — Я тоже во многое не хочу верить.

— Во что, например? — Голос Кумаченко неуловимо изменился. Богучарский знал: такой тон свидетельствует о том, что тема Президенту фонда сильно не по нутру.

— Повышенная смертность вокруг нас, Коля.

— Как и во всей стране. Лекарства плохие. Эскалация насилия. Телевизор смотри.

— Думаешь? — Богучарский хмыкнул. — Тебя не смущает, что слишком много людей в последние годы отправились на тот свет? Или просто удалились из науки, позабыв о своих изобретениях?

— Не смущает.

— А меня смущает. Идеи то у них были революционные.

— Революционеры обычно плохо кончают, — насупился Кумаченко. — Это люди с определенными изъянами в психике. Они мрут как мухи, потому что лезут куда не надо. И завышают ценность своих идей.

— Хорошо бы… А если идет выбивание носителей идей?

— Нет никакого выбивания… Нет!

— Нет так нет…

Богучарский угрюмо посмотрел на вырастающие прямо по курсу, похожие на лайнеры, вспарывающие черную морскую гладь, глыбы московских домов, усеянные светляками окон. И произнес задумчиво:

— А все-таки порой мне страшно.

* * *

Часть стены рухнула. В воздухе витал запах бетонной крошки и приглушенные ароматы грузинской кухни.

Аромат грузинской кухни… Правильно, а какая кухня здесь еще должна быть? Ведь взорвали грузинский ресторан.

Сама коробка выстояла. Окна все вылетели. Хорошо еще, что кабак воткнули на место снесенного охраняемого памятника архитектуры восемнадцатого века в старый московский малолюдный переулок. Если бы рвануло где-нибудь на Тверской — весь «Склиф» уже был бы заполнен пострадавшими.

Какая-то невезуха была с этим рестораном «Кутаис». Сначала чуть не убили чиновника из Московского комитета по охране памятников, который решил, что он имеет право защищать памятники культуры — это когда земля в центре столько стоит! Потом пошли разборки. Сперва здесь было задумано казино, но подоспела мафиозная война вокруг игорных заведений. Кому-то сильно помешало здесь казино — ведь такой же центр досуга уже есть через два квартала. Разбор — еще три трупа. Наконец все сошлись на том, что в здании разместится элитный грузинский ресторан. Добрая получилась харчевня. Почти все грузинские воры в законе почтили ее своим присутствием — устраивали сходняки, терли друг с другом о нелегких воровских делах. В прошлом году около «Кутаиса» неизвестные расстреляли пожилого авторитетного вора Гоги Зугдидского вместе с его малолетней любовницей. Голубки выпорхнули из кабака, сытые и пьяные, и на пороге их встретили автоматной очередью.

Нынешний взрыв обошелся в пять трупов.

— Ну что, бытовой газ? — с надеждой спросил эксперта начальник Московского уголовного розыска.

— Ага, — хмыкнул эксперт в форме майора милиции. — Тротил. Не меньше кило.

— Вот черт, — покачал головой начальник МУРа, предчувствуя, что одним висяком стало больше. — Что скажешь про все это, борец с бандитизмом? — обернулся он к Денисову.

— Ну что сказать, устроены так люди, — тот процитировал известный шлягер двадцатилетней давности.

— Кутаисская группировка и татары дерутся.

— Дерутся, — согласился Денисов. — Зураб кинул людей, которые под татарами ходят. Деньги немалые. Для разрешения спора стороны пригласили разводящего. Тот в пользу татар присудил. Разводящего грохнули… Теперь ответ прилетел.

— Что делать будем? Это уже переходит всякие рамки.

— А что тут сделаешь? — развел руками Денисов.

— Надо на место ставить.

— Ставь, — хмыкнул боец с бандитизмом. — Тебя в офис к ним не пустят без решения суда. А суд у них на подкормке.

— Кому ты рассказываешь… Все равно будем зачищать. Давить хиву их поганую.

— А ты не знаешь, какие бабки они наверх платят? — усмехнулся Денисов. — Не в курсе, какой хай поднимется? И с новым законом ты ничего с ними не сделаешь. Даже беспредел ментовский, как в былые времена, не устроишь, потому как прокуратура теперь на их страже. И прокуроры очень не любят превышающих власть ментов. Оборотней позорных, подбрасывающих стволы и наркотики честным ворам в законе. Ты не знаешь этого, Василий Семеныч? Не знаешь, как прокуроры за бабки наших оперов опускают? Не знаешь, что там, где деньги, правосудие бессильно? Так я тебе рассказываю…

— Все равно, — упрямился начальник МУРа. — Давай завтра ко мне. Продумаем, как им жизнь попортить. Куда удары нанести.

— Подумаем, — кивнул Денисов. — Нанесем… Иголочные уколы… Может даже убедим их шалить потише, чтобы спать нашему Госсобранию и Администрации президента не мешать…