– Не понимает… – со вздохом отвечают ей. – И не поймёт. Все зомбированы…

Ишь, как вывернули! Это получается, подрастёт тот, скажем, белобрысенький, что Петьку Безотечества в школьном дворе, раскрыв ротишко, слушал, сядет за рычаги боевой машины времени – и-и как нам даст… А что? Я бы и сам не отказался – за рычаги-то… Жалко вот, родился рано…

– Хорошо ещё, что это беспилотник был, – с умным видом вякнул кто-то из-за холодильника. – А то бы и череп потомка на шест водрузили.

– И никакого эдипова комплекса!

– А при чём тут Эдип? Он же не сына, он отца убил…

А, думаю, вон в чём дело… Беспилотник. Да и с беспилотником прикольно: сидишь перед монитором, джойстиком шуруешь, а беспилотник за тебя всем чертей даёт…

А вокруг уже галдят о героических грядушках: дескать, себя не щадят, проникают к нам, бандитам, ради нашего же блага. Оказывается, и не воюют они с нами вовсе, а гуманитарную помощь оказать пытаются. Они, говорят, эти… соционавты… Я тихонько папку спрашиваю: а кто такие соционавты? А он мне так же тихонько в ответ: обществолазы… Всё равно ничего не понял. Но ляпнуть такое на уроке – точняк из старост вылетишь… Знаем мы эту их гуманитарную помощь – Мундыч мне в прошлый раз всё подробненько растолковал…

Тут я кое-что сообразил. Проникают… То есть всё-таки как-то проникают… Насторожился, начал по-шпионски глазами водить. Да нет, вроде никто из себя ни заику, ни глухонемого не корчит. Значит, все свои, предатели. Хотя сидел там в углу один такой тихий-тихий, но он потом самым громким оказался.

Наконец бабусе надоело, видать, что про технику одну талдычат, – тоже встряла.

– Наш-то, – пришепётывает, – видный палеолитический деятель что вчера отчинил! Так прямо на весь эфир и объявил: дескать, люди будущего настолько выродились, что даже родным языком не владеют…

– И правильно делают! – брякнули из угла. – Владеть языком – пережиток каменного века!

Примолкли, уставились. А тот, что брякнул, разгорячился, вскочил, руками стал размахивать.

– Великий Свифт! – кричит. – Всё предвидел! Всё! Вспомните путешествие Гулливера на летающий остров Лапуту! Как у него там беседовали истинные учёные? Чем они оперировали? Названиями вещей? Нет! Самими вещами!..

– Этак вещей не напасёшься, – ехидно заметил кто-то с подоконника.

– А-а?.. – злорадно протянул вскочивший. – Громоздко, да? Хлопотно, да? – Осёкся, подумал, сел и вроде бы малость успокоился. – Согласен… – с сожалением выдавил он. И тут же снова вспылил: – Но вещи-то всё компактнее, всё легче становятся! Посмотрите на молодёжь! А это ведь, между прочим, будущее наше! Покажет один другому новую фенечку – и всё без слов понятно…

– Тогда уж проще деньги с собой носить, – продолжали покусывать с подоконника. – Или кредитную карточку. Как ни крути, эквивалент вещей…

– Зря смеётесь! Истинная роль денег нами до сих пор не осознана! Деньги – не только синтез духовного и материального, это ещё и смысловая единица. Скажем, в ресторане, в магазине – да где угодно! Не надо никакого языка – достаточно купюры и жеста…

Огроменная бабуся в очках сидела и слушала всё это, малость прибалдев. Потом шевельнулась, заморгала, пришла в себя.

– Да-да… – сообразила. – Мир есть текст…

Тот, что в углу, уставился на неё в восторге и снова вскочил.

– И наконец! – взвизгнул он. – При всей своей гениальности, смартфона Свифт не предвидел! Сами подумайте! Зачем вещь, если есть изображение вещи? Уже сейчас мы вполне способны отказаться от бессмысленного сотрясения воздуха словесами…

– Бессмысленного? – опять уязвили с подоконника.

– Да! В большинстве случаев. И сейчас, кстати, именно такой случай… Я имею в виду эти ваши замечания, уважаемый Будильник. Привыкли там у себя на форумах троллить…

Будильник? Так вот он какой, Будильник! Если это, конечно, тот самый… Стал я к нему приглядываться. Дядечка как дядечка, с бородкой. Но языкастый… Всех сажает! С мамкой только моей справиться не может…

– Событие!.. – надрывается тот, из угла. – Событие, изложенное словесно, перестаёт соответствовать самому себе, даже если оно изложено в жанре протокола… А вещь не обманет!

И началось! Гвалт – как на митинге. Места мало, вот-вот залепят кому нечаянно. Одному, кстати, залепили. Удивился, ощупал физию и говорит растерянно:

– Это как-то даже… недискурсивно…

Не услышали его – шумно было. Я-то думал, грядушечники хотя бы друг с другом мирно живут, а они вон чего…

– Господа будетляне! – вопит та тётенька, что поначалу вокруг бабуси увивалась. – Да прекратите же! Что вы тут устроили? Не уподобляйтесь прошкам!..

Мы с папкой сидим помалкиваем. Поставили перед нами чай и ликёр – другим-то не до того. Смотрю, на боку холодильника плакатик прилеплен:

«Будущее может занимать только опасных мечтателей; негодяй же довольствуется тем, что составляет насущную задачу дня!»

Ничего себе, думаю. Это кто ж такое сказанул? Присмотрелся, а там внизу в скобочках: «М.Е. Салтыков-Щедрин».

Тоже, наверное, грядушечник какой-нибудь.

А за папкой я так и не уследил. К чаю он, конечно, не прикоснулся, а ликёр почти весь выпил. Ну всё, думаю, пора вести домой, покуда никто не заметил… Не заметили. Даже на то, что мы уходим, внимания не обратили.

Свёл я папку по лестнице, вывел на улицу. Идёт – ноги под ним гуляют, а сам пальцем грозит тротуару.

– Так и запомни… – внушает. – Отец твой – мужчина с критическим складом ума…

в которой Прохор бессовестно врёт малышне, а пришедший в себя Мундыч рассказывает много чего интересного о машинах времени

– …а в будущее мы попали так. Может, видели: в скверике на окраине подбитая машина времени стоит на пьедестале?.. Ну и вот… Идём это мы с Петькой мимо, и Петька говорит: а что, если её починить? Я говорю: как ты её починишь? Вся раскурочена, и три слоя краски на ней… А мы подожгём, говорит. Краска вся выгорит, а механизм весь останется…

– Ты ж говорил, что вы её и подбили, – робко напомнил кто-то из малышни.

– Подбили, – сурово подтвердил я. – Из хронотомёта. А у нас её потом сразу отобрали, покрасили – и на пьедестал… Ну и вот… Влезли мы с Петькой наверх, облили бензином, подожгли…

– А она всё равно покрашенная, – жалобно сказал тот же голосишко. – Мы там вчера с сестрой были, смотрели…

– По новой потом выкрасили, – отмахнулся я, а в следующий миг увидел Петьку.

Стоит, гад, прислонился плечом к щиту, слушает и ухмыляется. А над ним на стенде два слогана: «Грядушку проворонишь – свою честь уронишь!» и «Прошлое предать – негодяем стать!».

Всё-таки подкараулил он меня.