– За два года на нас напали впервые!

– Я помню, что говорил на этот счет мар Фриш, – помолчав, маэстро сменил тему. – Все-таки верховая езда в колланте дает результат. Вы хорошо держитесь в седле. Для новичка – просто отлично. Выедем на дорогу – перейдем на рысь. Уверен, вы справитесь.

* * *

– …вы справитесь. Подайте сигнал, когда выманите Пераля из усадьбы. Останетесь наедине, без свидетелей, тут мы и подоспеем.

– Шанс, – вмешалась женщина-лиса. – Первый и последний шанс. Контрольное задание. Справитесь – рассчитывайте на сотрудничество. Нет – обойдемся без вас. Якатль Течли, ваш тузик. Гиль Фриш, гематр. Лемба Джитуку, вудун… Продолжать?

– Нет, – прохрипел Пробус, глядя в землю.

– Вы все поняли?

– Я все понял. Я выманю Диего Пераля из усадьбы и подам сигнал.

– Я настроил ваш уником, – юнец вернул Пробусу его коммуникатор, – на отправку сообщения. Функция автопеленга работает. Вот «горячий сенсор». Снимаете блокировку, одно касание – и…

* * *

Снежная целина закончилась. Дорога легла под копыта лошадей. Солнце вставало за спинами всадников, дорогу перечеркнули длинные тени.

– Ну что, готовы? Итак, рысь…

Аэромоб коршуном упал с небес. Еще миг назад его не было, и вот – на землю рухнула капля серебристого металла. Ошметки снега – во все стороны. Брызги, пар… Из облака пара вышла женщина в лисьем полушубке и легкомысленной вязаной шапочке.

– Донья Эрлия?! Что вы здесь делаете?

Женщина остановилась в десяти шагах от Диего Пераля. Гримаса ликования, превратившая лицо женщины в хищную маску, сменилась выражением полного, абсолютного равнодушия. Спурий Децим Пробус, гражданин Великой Помпилии, знал, что сейчас произойдет.

Маэстро потянул ногу из стремени, желая слезть с лошади.

Не успел.

IV

Колесницы судьбы

(несколько дней назад)

Над кратером Тафари собиралась гроза. Небо стремительно темнело; казалось, не тучи наползают со всех сторон, но сама космическая чернота проступает сквозь белесую синь киттянского неба, как чернила сквозь марлю. Еще чуть-чуть, и мрак опустится на планету, сомнет, растворит в кислотной тьме. Зрелище было из редких, мар Дахан даже задержался на четыре с половиной секунды. Запрокинув лицо к небу, старый тренер замер, фиксируя в памяти всю картину до мельчайших подробностей. Алам Яффе шел к нему по дорожке меж пушистых метелок пампасной травы, застывших в томительной тишине. До встречи осталось семнадцать секунд, с учетом взятой мар Даханом паузы. Гроза, подумал тренер. Пауза. Я не готов к разговору, вот и тяну время. Я владею сведениями, важными для Яффе. Но что я скажу ему? Что решу утаить? Не стану утаивать ничего?

Для принятия окончательного решения Эзре Дахану не хватало данных.

Диего Пераль находится на Сечене. Он жив и здоров. Это сообщила тренеру Джессика Штильнер – час назад она говорила с эскалонцем по гиперу. Сеньора Пераля и помпилианку, страстно желавшую заклеймить маэстро – Китту и Сечень – разделяли сто семьдесят три с четвертью парсека. Вряд ли журналистке известно, где скрывается Пераль. Тем не менее имелась вероятность, что рано или поздно помпилианка это выяснит, и тогда спасти Диего смогут только люди алама Яффе.

Ситуация менялась слишком быстро. Диего Пераль обладал информацией, в которой заинтересованы и Яффе, и помпилианцы. Вероятность – семьдесят девять и одна десятая процента. Далее варианты ветвились, множились, не поддаваясь точному расчету. В итоге все сводилось к главному вопросу: сочтет ли алам Яффе целесообразным защитить Пераля от помпилианцев? Или посчитает, что ликвидировать носителя информации будет надежней и проще? Слишком много неизвестных факторов, слишком много…

– Мир вам, мар Дахан.

– И вам мир, алам Яффе.

– Вы хотите говорить со мной о Диего Перале.

Это был не вопрос – утверждение. Люди-статуи замерли в трех шагах друг от друга. Шевелились только губы.

– У меня к вам просьба, – Эзра Дахан принял решение. – Прошу вас, представьте, что Диего Пераль находится рядом с вами. Допустим, он стоит вот здесь.

Статуя тренера ожила, обозначив место точно выверенным жестом.

– Зачем?

Голос и выражение лица Яффе остались прежними. Но старик отлично видел: алам удивлен. Даже в некотором роде сбит с толку.

– Просто выполните мою просьбу. Смоделируйте мысленно ситуацию. Это важно.

– Хорошо.

Прошло две с четвертью секунды, и поза алама изменилась. Взгляд отпустил тренера, быстро скользнул по сторонам. Яффе неуловимо качнулся туда, где стоял предполагаемый маэстро. Замер, опустив подбородок ниже обычного. И вновь посмотрел на Эзру с демонстративным, искусственным раздражением.

– Диего Пераль находится на Сечене, в имении Антона Пшедерецкого.

Яффе молчал пять с половиной секунд.

– Когда мы приветствовали друг друга, – наконец произнес он, – вы еще не решили, сообщать мне это, или нет. Что повлияло на ваше решение?

– Вы изменили позу.

– Уточните.

– Когда я попросил вас представить сеньора Пераля, вы встали так, как если бы собирались сражаться за Диего Пераля. Вместе с ним, не против него. Мне этого достаточно.

На сей раз пауза затянулась надолго.

– Оригинальная методика, – кивнул Яффе. – Я потрясен. Вы бы не хотели поработать на Бюро? Иногда возникают ситуации, в которых ваши навыки могли бы оказаться весьма полезными.

– Благодарю за предложение. Я пока воздержусь.

– Если передумаете, вы знаете мой номер. Я у вас в долгу.

Яффе быстро зашагал прочь, на ходу доставая уником. Налетел порыв ветра, пригнул к земле метелки травы, взъерошил и растрепал волосы алама.

Гроза была рядом.

V

– Что за черт?!

Зря он помянул нечистого. Впрочем, это уже мало что меняло. Исчез Пробус вместе с гнедой кобылой, исчез вороной жеребец Диего; исчез аэромоб, серебряный ангел Ойкумены, сошедший с небес. Осталась донья Эрлия; более того, ее вдруг сделалось чрезвычайно много. Даже после самой жестокой пьянки у Диего никогда не двоилось в глазах. Мутило, раскалывалась голова, отказывались служить ноги. Но зрение – нет, зрение не подводило. Сейчас же перед ним выстроились пять Эрлий-близнецов, облаченных в старинные доспехи – точные копии экипировки Пробуса под шелухой. В одной роте, небось, служили: чешуйчатые латы, шлемы с гребнями, поножи, щиты, мечи…

А он, Диего, что характерно, до неприличия трезв!

Маэстро помотал головой. Пару раз моргнул – помпилианки никуда не делись. Собираться в единое целое они тоже отказались. Крайняя справа отложила щит на траву, слегка тронутую изморозью, присела у импровизированного горна из дикого камня, каля в пламени железный прут. Другая с трудолюбием кузнечного подмастерья раздувала мехи. Троица их сестер, чуть замешкавшись, начали теснить Диего, наступая с фронта и обходя с флангов. Местность, оценил маэстро. Куда делась дорога? Вместо укатанного тракта, снежной целины по обочинам и слепяще-яркой бирюзы над головой – голая степь, покрытая рыжеватой, местами седой щетиной. Свинцовый блин небосвода ощутимо давил на плечи. Колючая крупа секла лицо, стылый ветер пробирал до костей…