— Я тебя люблю, ты знаешь, но если я тебя и критиковала, то только потому, что хотела сделать тебя лучше! Все, не хочу ничего больше слышать, мне самой успокоительное требуется…

— Ладно, прости, — примирительно сказала Марго. — Я просто пыталась объяснить тебе, что же происходит с бабой Лерой на самом деле… Но я уже о другом хочу сказать. Мне надо уйти. Ненадолго. Очень‑очень важное дело! Ты справишься?

— Иди. Все равно мама пока спать будет.

Марго набрала номер Ивана.

— Алло.

— Иван, это я. Мне надо с тобой поговорить. Срочно. Я же обещала с тобой встретиться…

— Бабушке лучше?

— Нет, но… Мы должны поговорить. Через час встретимся? Где тебе удобнее?

— Давай в городском парке, я там как раз мимо буду проезжать через час.

— На проспекте Мира? Где каток был?

— Нет. В другом парке. В старом парке, — уточнил Иван.

Сердце у нее сжалось…

— Хорошо, договорились.

Марго нажала на кнопку отбоя. В том парке они когда‑то гуляли с Максом, тысячу лет назад. А Иван настойчиво тащился следом за влюбленной парочкой и мешал… И ревновал Риту к старшему брату. Зачем же им теперь, Марго и Ивану, встречаться в этом столь «памятном» месте?

* * *

— Хорошо, договорились, — услышал Иван беззаботный, веселый голос Риты, а затем в ухо ударили короткие гудки.

Интересно, а Рита хоть помнит о том, что старый парк был любимым местом свиданий ее и Максима? Странный разговор. И вообще… Даже голос Марго в телефонной трубке звучал странно, слишком объемно как‑то, непривычно громко. Или это со связью что‑то? Впрочем, не важно.

Место на самом деле как раз подходящее. Они встретятся, и Иван наконец скажет Рите, что не видит смысла в продолжении их отношений. Ни к чему друг друга мучить. Рита ведь не любит его, она только из жалости, из чувства благодарности принимает его ухаживания. А это унизительно.

Поэтому старый парк — идеальное место для их сегодняшней встречи.

Вернее — для их с Ритой прощания.

* * *

В камере следственного изолятора было довольно много народу, что, с одной стороны, раздражало, но, с другой — на Анатолия скоро перестали обращать внимание.

Он лежал на нарах и думал о своей жизни. О том, что столько не успел сделать. И как все глупо закончилось… Вычислили, поймали его — причем не полиция, а тот, Риткин хахаль!

Несколько раз Анатолия вызывали на допрос. Он во всем сознался, а еще сам добровольно поведал о том, как боролся с царящей вокруг несправедливостью. И как дорогие машины поджигал, и сколько раз звонил в полицию, чтобы сообщить, что буржуйская гостиница «Центральная» заминирована, и прочее… Следователь, когда слушал его, ухмылялся, качал головой: «Ну ты, отец, даешь, прямо Бэтмен какой‑то…»

Потом до Анатолия дошли слухи (а в камере, по соседству, находились весьма ушлые люди, которые были в курсе всех событий), что скоро предстоит ему психиатрическая экспертиза.

Вот так всегда: стоит доброе дело сделать, как сразу же в психи записывают.

Шли дни, уже весна была в полном разгаре. И тут внезапно началось самое интересное.

Однажды Анатолия вызвали на очередной допрос. Но в кабинете его ждал не знакомый следователь, а странный человек — невысоконький, незаметненький, весь из себя серенький мужчина, назвавшийся Валентином. Анатолий его сначала за обещанного психиатра принял.

Валентин начал разговор издалека — сколько в мире творится несправедливости, что никакая милиция с полицией законный порядок восстановить не могут. И что, наверное, нужна еще одна служба, которая бы вершила настоящий закон.

Анатолий согласился — да, хорошо бы, а то он один уже не справлялся со всем тем беспределом, что творился вокруг.

И тут Валентин заявил шепотом, что есть она на самом деле, тайная полиция. О которой никто из обывателей не знает. Но они, тайные блюстители порядка, себя не афишируют, понятное дело, специально — иначе кому из богатеев или охамевшей молодежи понравится, что и на них могут укорот найти?! Права человека, права человека — твердят все вокруг и преспокойно делают гадости, жируют на чужом горе. А хорошо бы наглецов приструнить — уже по совести, наплевав на права.

Сначала Анатолий Валентину не поверил — уж больно рассказ того был на сказку похож. Или тот специально Анатолия подначивал, из психиатрических соображений (если доктором являлся)?

Валентин заметил сомнения Анатолия и уверил его, что он не психиатр. А… некто, состоящий в некоей организации. И что скоро Анатолия выпустят, и он может стать одним из членов тайной полиции. И что ему будут поручать некие важные дела, как спецагенту.

«А что, — думал потом, ночью, Анатолий, ворочаясь на нарах. — Все вокруг недовольные жизнью, жаждут улучшений… Наверное, люди все‑таки собрались и организовали эту самую тайную полицию, чтобы дать отпор всем зажравшимся негодяям и хамам. Значит, я не один такой!»

И точно. Через пару дней Анатолия выпустили — как сказали, за недостаточностью улик.

…Ошеломленный, он стоял на улице, смотрел на небо, на деревья — уже трепетала на ветру свежая, молодая листва. Солнце сияло.

Выходит, есть правда на земле. Есть хорошие люди. Если так, то он, Анатолий, хочет влиться в их ряды.

В этот момент подошел Валентин. Подмигнул, попросил закурить и шепотом сообщил, что его, Анатолия, ждет задание. Надо немедленно, прямо сейчас, отправиться в одно место и там ждать дальнейших указаний.

Анатолий кивнул — да, понял. Сделаю.

Валентин улыбнулся краешком губ, пыхнул сигареткой и быстро ушел.

* * *

Старый парк на окраине Видногорска постепенно дичал. Потрескался асфальт, буйно разрослись кусты, от детской площадки и стадиона почти ничего не осталось. Но место было тихим, по‑своему красивым — здесь часто гуляли мамочки с колясками, собачники со своими питомцами тоже его любили. А вот молодежь дружно переместилась в новый парк, где имелись и аттракционы, и кафе, и тир, и каток зимой, и прочие развлечения…

Иван прекрасно понимал, что старый парк — не самое лучшее место для свиданий. Но если где и прощаться с Ритой, то именно здесь. Где началось его безумие, там пусть и закончится. Символично.

К тому же и очередного клиента надо было высадить неподалеку. Разве тоже не знак?..

Иван оказался в парке чуть раньше назначенного времени. Прошелся по аллеям, затем свернул на центральную площадь и сел на полуразрушенное ограждение от когда‑то работающего фонтана. Неподалеку играли в мяч мальчишки, потом они убежали. Прошла женщина с дворнягой на поводке. Пожилая пара прогуливалась под ручку.