Ее высочеству великой княгине Елене Павловне

Чтобы ни происходило в этом дворце,

ничто не кажется невероятным и все кстати.

Феерия здесь всегда уместна,

ибо таков дух этого дома[209].

Как считала его дочь, Анна Федоровна Тютчева, фрейлина императрицы, увлечение Елены Павловны музыкой и ее понимание музыки были серьезны. В первой части книги мы рассказывали о том, как Елена Павловна привезла из Германии замечательную певицу Юлию Штуббе. Она обратила внимание на глубокий, бархатный тембр голоса певицы, который в 1851–1852 годах пленял в Париже Шарля Гуно.

Впоследствии салон Юлии Штуббе, в замужестве Абаза, расположенный на набережной Фонтанки, 23, стал одним из центров музыкальной культуры Петербурга.

«По четвергам у Великой Княгини Елены Павловны бывают также прекраснейшие музыкальные вечера, на коих постоянно бывают император и императрица Мария Александровна, – пишет князь В. Ф. Одоевский. – На всех сих вечерах отличается скрипач Лауб»[210]. Фердинанд Лауб – чешский скрипач-виртуоз, композитор, профессор Московской консерватории. Концертировал по всей Европе. Памяти Лауба посвящен третий (Es`moll-ный) квартет Чайковского.

А вот еще письмо В. Ф. Одоевского: «У Великой Княгини Елены Павловны возобновились ее маленькие вечера, по-прошлогоднему; собираются у Княжны Львовой по вторникам, и она обязана хозяйничать… так как они собственно не у Великой Княгини, то это дает возможность ее высочеству приходить и уходить, когда ей угодно… эта же свобода предоставляется и всем посетителям… Обыкновенно бывает музыка, и прекрасная: квартет скрипок; Рубинштейн, ныне получивший звание придворного пианиста; Mlle Зтубе, Кочетова… Лечетицкая… иногда итальянцы. Вечер обыкновенно начинается в 9 ч. и продолжается до полуночи»[211].

Княжна Екатерина Владимировна Львова была фрейлиной, а затем гофмейстриной великой княгини Елены Павловны.

В то время в России преподавание музыки было сосредоточено в руках немногих учителей-иностранцев. Но не было школы, не было системы преподавания. Это осознавалось в среде серьезных музыкантов. И Елена Павловна становится надежным союзником и покровителем организаторов музыкальных преобразований в России.

Проект организации профессионального музыкального образования в России был составлен 23-летним Антоном Рубинштейном и в 1852 году передан им великой княгине. Он был сравнительно недавно обнаружен в фонде Елены Павловны, где числился как записка к ней неизвестного. Однако это время для создания нового учебного заведения было очень неудачным.

Осенью 1856 года великая княгиня Елена Павловна по телеграфу вызвала Рубинштейна из Берлина в Москву для участия в придворных концертах в связи с коронацией Александра II.

В Москве и в Петербурге Антон Григорьевич неоднократно выступал на вечерах Елены Павловны, а затем принял ее предложение поехать с ее двором в Ниццу, где и был в общих чертах решен вопрос о музыкальном образовании в России.

По возвращении Елены Павловны в Россию и при ее поддержке в 1859 году Императорское Русское музыкальное общество было наконец создано. С Русского музыкального общества и Петербургской консерватории началось профессиональное музыкальное образование в России.

Музыкальные классы разместились в Михайловском дворце. Однако создание общества требовало не только организаторских способностей, но и большой финансовой поддержки. Кроме тех средств, которые выделила великая княгиня Елена Павловна, очень многие состоятельные люди пожертвовали значительные суммы на организацию РМО и Консерватории.

Среди учащихся первого набора был Петр Ильич Чайковский. 10 сентября 1862 г. он писал сестре: «Я поступил во вновь открывшуюся Консерваторию, и курс в ней начнется на днях…»[212]. А 27 ноября 1865 года, в зале Михайловского дворца, в салоне великой княгини, состоялось первое выступление Чайковского как композитора и дирижера.

Крымская война открыла простор для ее деятельной натуры. Со свойственной ей энергией и деловитостью она принялась за организацию медицинской помощи и создание отрядов сестер милосердия в воюющих войсках. К этой работе были привлечены лучшие силы, включая знаменитого хирурга Н. И. Пирогова. Сам же Михайловский дворец был превращен в мастерскую белья и медицинских материалов. Николай I, не сочувствовавший идее создания отрядов сестер милосредия (его шокировала сама мысль о присутствии женщин в лагерях), был вынужден уступить энергичному напору своей невестки.

В то время когда на Крымском полуострове уже началась 349-дневная осада Севастополя, когда требовалась помощь раненым на полях сражений и в перевязочных пунктах, в Санкт-Петербурге великий хирург Николай Пирогов с нетерпением ожидал, когда Высшее военно-медицинское ведомство выдаст ему разрешение на поездку в Крым. Прошение о поездке он подал давно, врачей в русской армии катастрофически не хватало, и тем удивительней, что светило русской хирургии, академик нескольких европейских академий, обладатель трех премий за труды в области именно военно-полевой хирургии не мог добиться разрешения на выезд туда, где он более всего был нужен. Возможно, Пирогов никогда бы и не получил этого разрешения по очень простой причине – он слыл человеком глубоко порядочным и честным. Он был «слишком правильным», везде, где бы ни работал Пирогов, он никогда не закрывал глаза на госпитальную коррупцию, беспорядки и воровство. Зная об этом, погрязшие в воровстве чиновники из Военно-медицинского ведомства боялись допустить «неуживчивого» хирурга на свои госпитальные «территории».

Пирогов уже отчаялся добиться разрешения на выезд, как получил приглашение к великой княгине Елене Павловне. Разговор между ними состоялся в тот же день. Речь шла об учреждении общины сестер милосердия, которая взяла бы на себя заботу о раненых. Елена Павловна обещала Николаю Ивановичу в течение суток получить разрешение на поездку в Севастополь.

По ее почину была создана Крестовоздвиженская община сестер милосердия, прошедших курс обучения под непосредственным ее руководством. Она обратилась с воззванием к молодым вдовам и молодым женщинам, не имевшим семьи, чтобы они помогли воинам на поле брани. Все сестры, которые были снаряжены ею и отправлялись в Севастополь, проходили в церкви Михайловского дворца при молебне обряд: наложение на себя крестов. Возвращаясь из Севастополя, они здесь же, в церкви, при общем молебне снимали эти кресты. «В этом Россия имеет полное право гордиться своим почином. Тут не было обычного заимствования „последнего слова“ с Запада…» – писал А. Ф. Кони[213].

Сестры Крестовоздвиженской общины

6 ноября 1854 года первый отряд Крестовоздвиженской общины выехал в Крым. Сестры отправлялись в путь из Михайловского дворца. В Петербурге в их честь кричали «ура!» и служили молебны. Радушные москвичи носили их на руках. Тульское купечество закатило им гигантский ужин. В Белгороде по их приезду устроили иллюминацию. В Харькове их вышел встречать сам генерал-губернатор. А от Перекопа усталые женщины тащились на волах и верблюдах, довольствовались сухим хлебом. В Севастополе их