Рядом шумно выдохнул Викрам:

– Это он.

Проследив за его взглядом до противоположного конца зала, я увидела Змеиного короля с супругой. Сегодня он выглядел как прекрасный мужчина в длинном синем одеянии. Река Капила не отходила от него ни на шаг и даже забегала чуть вперед, словно защищая.

– Что они здесь делают?

Викрам пожал плечами:

– Сегодня последний день Турнира. Может, все приглашенные обязаны явиться?

Перед нами появилась якшини, протянув на хрустальном подносе сияющие кубки с искристыми напитками.

– Сладких воспоминаний? – спросила якшини.

Я схватила кубок и осушила его одним глотком. Холодный напиток потрескивал на языке. Перед глазами вспыхнуло яркое воспоминание – как мы с Майей взобрались на гуаву и ели терпкие плоды, посыпая их солью. Викрам молча стоял рядом, взор его затуманился.

– Еще? – предложила якшини.

Я вернула пустой кубок:

– Нет, благодарю.

Она откланялась. Викрам провел рукой по губам и слегка обиженно уставился вслед удаляющемуся подносу.

– Если хотел еще сладких воспоминаний, надо было попросить.

– Меня не интересует прошлое, – сказал Викрам, удерживая мой взгляд. – Теперь у меня есть будущее. Оно куда слаще.

Я сжала его руку.

– Приветствую! – прогремело над нами.

Развлекавшие толпу апсары оборвали танец и двинулись к огромному помосту, откуда наблюдали за происходящим Кубера и Каувери. Для сегодняшнего торжества Владыка выбрал алый наряд, а по привычно водному сари его супруги скользил легкий румянец. Будто река окрасилась кровью.

– Мы надеемся, что нынешнее торжество доставит вам истинное наслаждение. Мы знаем, с каким нетерпением вы его ждали, и не смеем больше мучить вас неизвестностью.

Свет померк. Толпа разразилась бурными аплодисментами. Я украдкой покосилась на Капилу, но вместо ожидаемой укоризны и ненависти в ее взгляде на сестру увидела лишь боль. Неверие. Точно так же выглядела Налини, когда я прогнала ее от себя.

– Все, кто потерпел поражение в моем Турнире, ныне покинут Алаку через Парад Баек, – провозгласил Кубера. – Я ли не Владыка сокровищ? Я ли не Король богатств? Каждому участнику я обещал, что, сыграв, они обогатятся. – Он помолчал и широко улыбнулся. – И я сдержал слово. Так или иначе.

– Не помню, чтобы нам такое обещали, – пробормотал Викрам.

– А что обещали?

– Сбывшиеся мечты или верную смерть.

– Награда, стоящая риска.

Он засмеялся:

– Твое чувство юмора порой сбивает меня с толку.

– Ты привыкнешь.

Викрам глянул на меня, и на губах его расцвела лукавая улыбка:

– С тобой я со временем могу привыкнуть к чему угодно.

В конце зала, прямо за спинами Куберы и Каувери, раскинулся огромный баньян. За ветви его цеплялись призрачные огоньки, а по центру ствола расползалась большая трещина. От нее к зеркалу на другом краю зала протянулась мерцающая тропа, и над толпой, взметнув кончики волос, пронесся ветер иного царства.

– Да начнется Парад Баек, – пропел Кубера.

Из расколотого дерева вышел крестьянин. Я с трудом вспомнила, где видела его прежде: на одной из лужаек Алаки, он тогда стоял на коленях, бросал камни в яму и ругался себе под нос. Здесь и сейчас он тоже рухнул на колени перед толпой, согнувшись пополам от кашля и обхватив живот рукой. Три его пальца были из чистого золота.

Викрам подался вперед, словно хотел помочь, но я его удержала. Крестьянин не умирал, просто пытался избавиться от чего-то застрявшего в горле.

Еще один приступ кашля – и из клетки грязных зубов вырвалась белая птица. История. Она закружила над крестьянином, и все запрокинули головы. В белых крыльях мерцали образы… Крестьянин просыпается лицом вниз в мангровом болоте и обнаруживает свои золотые пальцы. Возможно, он споет песни о дворце под корнями деревьев, и все послушают да подивятся. Возможно, он отрубит себе пальцы и никогда не расскажет об увиденном. «Возможно, возможно». Байка долетела до Куберы, и крестьянин, спотыкаясь, шагнул в зеркало и покинул Алаку.

Затем из дерева выбралась старуха. Я присмотрелась. Нет, не старуха, молодая женщина с серебряными волосами. Птица-сказка слетела с ее губ. Возможно, она поведает торговцу, как оставила настоящие волосы где-то в ветвях волшебного древа, что в новолуние плодоносит сочными желаниями, а торговец разнесет эту весть, и все подивятся. Возможно, она спрячется от людей и вскроет себе вены из страха, что ее сочтут безумной. «Возможно, возможно». Еще одна байка устремилась к Кубере.

Пять, десять, может, сто историй выпорхнуло из расколотого баньяна. Я не могла уследить. Белые птицы в клетках над моей головой уже сменили цвета, меняясь по мере рассказа. Я видела топазы и океанскую синеву, унылую серую мглу и сумрачные изумруды. А потом мелодия Алаки стала глубже. По нотам побежали трещины, словно неслышимый голос надломился от горя.

На полу появились тела. Они лежали одно на другом, без видимых ран на коже, но от центра зала повеяло смрадом… гнилью и влажной землей. По какому-то тайному сигналу Куберы призрачные звери вышли из темных уголков и бросились к мертвецам.

– Это так они чтят мертвых? – процедила я сквозь стиснутые зубы.

Викрам промолчал.

Звери силой открывали трупам рты. Воздух наполнился затхлым запахом смерти, напомнившим мне о полях сражений. Да, зловоние вызывало тошноту, но оно было знакомым… даже желанным. Я не упивалась смертью, но и не испытывала к ней ненависти. Она вырастила меня, как старшая сестра. Под ее опекой я прошла путь воина. Окруженная смертью, я стала лидером. И потому, когда белые пернатые байки вырывались из ртов покойников, я не отвернулась испуганно, я наблюдала, гадая, как долго эти истории провели взаперти. Пахнут ли они гнилью. Или благоухают дождем, свободой и облегчением.

От взмахов их крыл перед глазами проплывали истории. Я видела тела, найденные на рассвете, разрубленные надвое Иномирьем. Видела, как изумленные крестьяне собирают разрозненные конечности. Челюсть лежит посреди поля. Ухмыляется отсеченная голова. Я видела, как люди пятятся прочь от горизонта и шепчутся о чудовищах, что ищут жертв в ночи. «Возможно, возможно». Байки устремились к Кубере.

– Благодарю, почтенные гости! – воскликнул он. – Спасибо за право слышать ваши голоса. Спасибо, что подпитываете магию.

А затем они с Каувери шагнули с помоста и растворились. В толпе воцарилась тишина. Место Куберы на возвышении занял якша, и я чуть не подавилась, узнав того, кто загнал меня в угол в ночь Джулан-пурнимы. Он оглядел собравшихся.

– Чемпионы Турнира желаний, – сказал громко. – Прошу следовать за мной.

Толпа загудела и заволновалась, едва не разделив нас с Викрамом, но он крепко сжал мою руку и не отпускал. По залу пронесся крик. Я обернулась, еще не понимая, что привлекло мое внимание, и увидела бегущую к нам Аашу.