ушах. Сделала большой глоток воды, чувствуя, как пламя обжигает мои щеки. Я, конечно, знала. Знала, почему решила выпить. Боль, с которой жила с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет. Боль, которую испытывала все время, не уменьшалась, а с каждым днем становилась только глубже.

Но я не могла сказать АК, что преследовало меня. Не могла вынести осуждения, которое получу за то, чему позволила случиться.

Я была неудачницей, и теперь платила за это.

Выпивка облегчала эту задачу.

Поэтому я обнажила перед ним еще одно сожаление.

— Я наблюдала. Видела, как они судили ее. Видела, как Иуда объявил ее еретичкой нашей веры. Я наблюдала, как она плакала и получала удары плетью, как толпа освистывала ее и называла шлюхой. Затем... затем ее глаза встретились с моими.

Я всхлипывала, задыхаясь, видя тот день так, словно все еще жила им.

— Ее глаза встретились с моими, и в них я увидела не страх, а смирение.

Я поняла, что слезы текли по моим щекам, только когда посмотрела на АК, и его образ оказался размытым. Я сморгнула их и покачала головой. АК наблюдал за мной. Смотрел на меня все теми же добрыми темными глазами.

— В тот день, когда ты отвез меня к ней...

Я закрыла глаза и вспомнила, как ее покрытое шрамом лицо озарилось светом, когда ее голубые глаза встретились с моими.

— Я не знала, что она причинила себе вред, АК. Понятия не имела, что она не могла выносить детей из-за своего тяжелого испытания.

Я крепко вцепилась в стакан в своих руках, безучастно отмечая, что вода качалась из стороны в сторону. Я вся дрожала.

АК явно это заметил.

— Ты не должна мне больше ничего рассказывать.

— Нет, — запротестовала я. — Я... должна.

Теперь, когда заговорила, я не могла остановиться. Мне нужно было сказать это вслух.

— Помню, как они забрали ее, когда она была ребенком, АК. Я помню, как плакала, когда моя сестра, моя лучшая подруга, ушла. Но я верила, что то, что они говорили о ней, было правдой. Что ее красота была дана дьяволом и что она была проклятием нашей веры. И верила в то, что пророк спасет ее. АК, я помню, как радовалась, что она будет изгнана. Я... Я была счастлива. Но в тот день, когда ее судили, и я увидела ее снова, более красивой, чем могла себе представить, я увидела в ее глазах, что Ребекка, которую я знала, ушла. Что что-то отняло у нее жизнь, свет, которым, как я знала, она когда-то обладала.

Я прочистила горло.

— Затем я последовала за ней на Холм Погибели и увидела, что люди моей веры сделали с ней.

Боль пронзила мое сердце.

— Я видела это, АК. Моя младшая сестра. Мой лучший друг. Когда я увидела ее снова у нее дома, обнаружив, что она вся в шрамах и не может забеременеть, я не смогла этого вынести.

Я сделала глубокий вдох.

— Я нашла бутылку Кая на крыльце, и это помогло мне забыть.

Более глубокие, темные мысли угрожали прорваться наружу, но я отогнала их прочь. Я не могла справиться с ними сейчас.

— Я не хотела ни о чем знать. Выпивка все это забрала.

— Ты тоже была жертвой этого гребаного культа, ты же знаешь?

Я удивленно повернула к нему голову. Что-то пробежало по его лицу, и движением, которое потрясло меня даже больше, чем его понимание, он поднял руку и смахнул слезы с моих щек. Его ладонь раскрылась, и я прижалась к ней.

— Я не была жертвой, — сказала я, когда мое сдавленное горло позволило. — Я была соучастником, видела, как пострадала моя сестра, и ничего не сделала. Я ничем не лучше тех, кто причинил ей боль.

Я говорила о Лиле, но у меня в голове было кое-что еще. Я была замешана в чем-то гораздо, гораздо худшем. В чем-то непростительном.

— Ты ошибаешься, Рыжая, — сказал он, и, хотя его слова нашли уголок в моем сердце, я никогда не смогу поверить, что они были правдой.

АК обнимал меня, пока я плакала. Я не понимала, почему он так поступал, но меня утешала его доброта. Ни один мужчина прежде не одаривал меня такой милостью. Я открыла свои опухшие веки. АК все еще наблюдал за мной, как ангел-хранитель.

Дьявол с ангельскими глазами.

— Я скажу тебе одну вещь, Рыжая. Ликер — хороший слуга, но чертовски жестокий хозяин. Продолжай идти тем же путем, каким шла, и тебе будет более чем хреново.

Он убрал руку с моего лица, и я мгновенно соскучилась по теплу. Откинувшись на спинку стула, он указал на дом.

— Ты здесь для того, чтобы убедиться, что спиртное снова станет твоей сучкой. А не наоборот.

Несмотря на слабость в моем теле и эмоции, рвущиеся из сердца, я поймала себя на том, что улыбаюсь его странному употреблению слов. Возможно, ему это тоже показалось забавным — я была убеждена, что в его красивом мрачном выражении лица, я уловила едва заметную улыбку.

Зевок сорвался с моего рта, и усталость обрушилась на меня с полной силой.

— Тебе нужно поспать, — сказал АК.

Я была полностью с ним согласна.

— Спи как можно больше в течение следующих двух дней. Если ты выспишься, то будешь чувствовать себя не так хреново.

— Ты раньше тоже имел с этим дело? — спросила я, и по едва заметному движению его головы поняла, что это была правда.

Выражение его лица говорило само за себя.

Я оставила его у костра. Войдя в дом, взглянула через кухонное окно на таинственного мужчину, который каким-то образом стал моим компасом во внешнем мире.

Его тело обмякло в кресле, а руки обхватили голову. На минуту мне показалось, что я увидела, как его плечи затряслись, как будто он плакал. Но я была уверена, что это просто игра света. АК был сильным мужчиной, как я полагала, с прекрасным сердцем. Я была уверена, что ничто не сможет заставить его сдаться. Мне хотелось бы иметь хоть каплю его силы.

Через несколько минут я была в своей постели и засыпала. Моя ноша почему-то стала немного легче. И за это можно было благодарить только одного человека — человека дьявола с ангельскими глазами.

Глава 14

Фиби

Я проснулась под уже знакомые звуки щебетания птиц