Он опустил стекло до самого низа и с улыбкой хлопнул друга по плечу.

– Стаська уже с ума сходит, твои родители слегли... Ну что ты там стоишь? Садись, поедем куда-нибудь, поговорим.

– Дай, пожалуйста, сигарету, – попросил Архипов, чтобы выиграть время. – И если не возражаешь, я тут постою, а ты сиди, хорошо?

– Да ты что, Генка, пьяный, что ли? Бледный какой-то... Ну ты даешь, умотал куда-то и хоть бы словечком обмолвился. Ты хотя бы знаешь, что твои старики тебя уже мысленно похоронили?

– У меня возникли обстоятельства, – сказал Архипов помедлив. Он был растерян и сильно волновался, так что это заметил даже Ромка.

– Что-то случилось? – встревожился он.

– Да так, всего понемногу.

– Может, помощь нужна?

Тот помотал головой и жадно затянулся. Ким стояла на противоположной стороне улицы, в темных очках и бесформенном свитере; она делала вид, что ест горячую сосиску возле уличной палатки, а сама мысленно подбадривала Архипова: «Давай действуй!» У нее стоял ком в горле, но не от сочувствия Ромке, не от жалости или страха, а от ощущения сбывающейся мечты. Вот оно, то, о чем она грезила, ради чего выкладывалась, на что потратила целых два года своей жизни! Вот он, ее враг, который сейчас будет убит.

Как дальше поступить с Архиповым, она не знала. Точнее, пока не думала об этом, надеясь, что все само разрешится. Возможно, она осталась бы жить с ним, испытывая благодарность. Возможно, они предпочли бы расстаться... Но сейчас она не хотела забивать себе голову техническими проблемами, полностью отдавшись смакованию этих бесценных минут.

А потом Архипов все испортил. Жалобно сказал:

– Это тебе за Ким! – и ткнул ножиком, не глядя, чуть не зажмурив глаза. Как ребенок, честное слово! По неопытности сам порезался о лезвие, выронил нож и побежал по диагонали в переулок. Ким выждала пару минут и быстро ушла в ту же сторону.

– Я не убил его, только ранил, – сказал первым делом Архипов, когда они встретились в условленном месте.

– Откуда ты знаешь?

– Я почувствовал. У меня ничего не получилось, Ким...

И тогда она заплакала. Прямо у метро, не стесняясь людей, первый раз за эти два года, когда она и хотела бы заплакать, но не могла выдавить из себя ни слезинки.

Архипов тоскливо посмотрел на нее и ничего не сказал.

– Значит, Ромка все знал. Я так и думала, что он соврал про личность нападавшего... Интересно почему?

– Я думаю, что поначалу он ничего не понял, – сказала Ким и взмахнула рукой, заказывая очередной кофе. – Ведь Роман был не в курсе происходящего, мирно жил себе в твердой уверенности, что я мертва, и, разумеется, ему не пришло в голову связать исчезновение своего друга с событиями двухлетней давности. Имя Ким, которое назвал Архипов, ни о чем ему не говорило. Интересно только, как он догадался?

– Боюсь, в этом виновата я. Показала ему ваш портрет.

– Какой портрет?

– Рисунок Архипова. Я нашла его в студии, когда начала поиски...

– Удачный? – спросила Ким с легкой улыбкой.

– Вполне. Чувствовалось, что Архипов был по уши влюблен.

– Вы не могли бы отдать мне его? Хотелось бы взглянуть.

– Я предпочла бы оставить портрет на память, слишком многое у меня с ним связано. Так что – извините.

Я не приняла предложение Ким называть ее на ты и обращалась к ней безразлично-вежливо. Она вызывала у меня странные чувства – смесь презрения, жалости и восхищения, причем не понять, какое из чувств доминировало.

– Вы не рассказали, что было дальше, – напомнила я. – Архипова убил Роман? Он знал, что я не успела поговорить с мужем, что он пока ничего мне не рассказал и, вероятно, решил подстраховаться раньше, чем я узнаю всю историю...

– Думаю, так и было. Я ждала Архипова на противоположной стороне бульвара, видела вашу встречу – он сам попросил меня побыть поблизости, чтобы подстраховать в случае чего, – и увидела профиль водителя той «шестерки», из которой стреляли. Слишком знакомый профиль.

Было что-то жуткое в том, что эта женщина была везде и всюду, она наблюдала за нами, а я не подозревала об этом. И еще одна мысль заставила меня призадуматься: ведь Ким была примерно на год моложе меня, а я воспринимала ее как абсолютно взрослого, много пожившего человека и мысленно называла не девушкой, а женщиной. Ее очень трудно было представить веселящейся, влюбленной, наивной и глупой. В теле юной красавицы жила душа сморщенной, ненавидящей весь мир старухи, древней, как само зло.

– И тогда вы решили убить Романа? Это вы стреляли у «Шератона»?

– А что мне оставалось делать? – спокойно сказала она. – Это был мой последний шанс. Я следила за ним, я видела, как он повез вашу сестру в отель, заперся с ней в номере, и понимала: у меня остается все меньше шансов. Нет, Дьяков не пошел бы в милицию. Он мог просто убить меня первым, понимаете? Это как дуэль, кто успеет опередить соперника. Опередила я.

– Вы стреляли ради себя? Или чтобы отомстить за Архипова? – спросила я.

– Я мстила за нас обоих, – жестко вымолвила Ким. – За мою поруганную жизнь, за то, что перестала верить в любовь, за предательство близкого человека... И за то, что Архипов никогда больше не увидит неба... с этой стороны.

Усилием воли я отогнала подступившие к глазам слезы.

– Но почему вообще вам пришел в голову этот дикий план? Почему именно так? Вы использовали других людей как пешек, вы манипулировали Архиповым, словно гуттаперчевой куклой... Это жестоко и бесчеловечно!

– Вас когда-нибудь обманывали? – Ким открыто и ясно посмотрела мне в глаза, и от ее взгляда у меня помутилось в голове. Казалось, я проваливаюсь в глубокий черный омут, не в силах ни вздохнуть, ни позвать на помощь... Наваждение быстро исчезло, но спина у меня покрылась ледяным потом. Что она за человек, в самом деле! Ведьма! Жаль, что сейчас не Средние века – с каким удовольствием я лично подкинула бы хворост в костер под ней!

– Наверное, обманывали, – пожала я плечами.

– Наверное – это не ответ. Если бы вас обманули так, как меня... Представьте себе, что любимый человек приносит вам кофе. Вы доверчиво принимаете чашку у него из рук и без тени подозрения делаете глоток. А в кофе оказывается смертельная доза мышьяка, которую положил в чашку ваш любимый. И вот вы корчитесь в агонии, умираете и не можете понять: как же так можно, за что? За что?! Представили?

Я сглотнула и медленно, бессильно кивнула.

– Вот за эту чашку кофе с мышьяком я и отомстила. Именно за это умер Роман Дьяков.

...Я возвращалась домой по эстакаде, а вокруг бушевала гроза. Как бы на месте Ким поступила я? Если бы Алекс, любимый Алекс поднес мне кофе с ядом и смотрел бы, как я умираю? Возможно ли такое простить? Дождь стекал по моему лицу, волосам, хлюпал в туфлях и сумке, а я все думала и думала. Нет, я не стала бы мстить, ведь он – мой любимый! Любовь долго терпит, милосердствует... Не бесчинствует, не ищет зла. Любовь – прощает.