И здесь мой мозг посещает мысль, я ведь даже не знаю, где он насмотрел квартиру и какую… Снова охватывает чувство вины. Почему я не дала ему договорить? «Что за дурная мода такая, недослушав, возмущаться», — корю я себя.

Устав стоять, тащусь в душ. Генрих ещё не вернулся. Куда он ушёл? Сразу после ссоры я ушла в предполагаемую детскую и через несколько минут услышала хлопок входной двери. Всё… Прошло уже около часа, а его всё нет.

Моя нервозность передаётся малышам. Чувствую какую-то неуютность внизу живота. Может скушала что-то не то…

И вспоминаю. Мне завтра на приём к Лёве. Этот обворожительный мужчина для меня теперь Лёва. Он с таким трепетом относится к моей беременности. Интересно, он ко всем пациенткам так относится? Или только к женам друзей? Завтра спрошу. Или нет…

Приняв душ, набрасываю халатик прямо на голое тело, смотрюсь в зеркало. Я немного изменилась. И дело не в животике уже явно вырисовывающимся и выпирающем вперёд. Нет… Я повзрослела, взгляд другой, более серьёзный, что ли. Внимательно осматриваю всю себя и улыбаюсь. Немного успокоившись, обхожу квартиру. Одна. Генрих так и не появился. Иду в спальню, разбираю кровать, стаскиваю покрывало и аккуратно сворачиваю его, сажусь на край постели. На моей прикроватной тумбочке стоит пара голубых пинеток, розовые стоят на тумбочке Генриха. Горько улыбаюсь. Ну, вот где он? Я уже готова попросить прощение. Беру телефон и верчу его в руках. Ни пропущенного звонка, ни смс-ки нет. На глаза наворачиваются слёзы обиды на Генриха и злости на себя. Мы снова не услышали друг друга…

Поправляю подушку и откидываюсь на неё. Кладу руки на живот. Нежно глажу своих малышей. И вдруг замираю… Божечки!.. Мои крохи совершают свои неуверенные движения внутри, да так, что я их не только чувствую, но и вижу перекатывание живота. Такое несмелое, еле заметное. Визжу от радости!

В этот момент дверь в спальню распахивается и на пороге возникает фигура моего сурового, в данный момент взволнованного, мужчины:

— Что?..

— Смотри, — я тыкаю пальцем в свой живот. — Я чувствую их движение.

Я безумно счастлива. Это невозможно передать словами. Невозможно описать тот миг, когда ты впервые чувствуешь первое движение маленьких живых существ внутри тебя. Движение ребёнка!.. Божички, как это необычно и приятно!..

Генрих подходит, присаживается на кровать, наклоняется и целует мой живот.

— Привет, милые.

Его голос наполнен такой нежностью и любовью. Он ещё раз целует мой живот, а потом перебирается к моим губам и припадает к ним в столь же нежном поцелуе. Но вскоре нежный поцелуй перерастает в страстный.

— Извини меня, маленькая, — с трудом прервав поцелуй, шепчет он мне в губы. — Я больше никогда не буду принимать поспешных решений, не посоветовавшись с тобой, — он упирается лбом в мой лоб, а я балдею от его слов.

— Я тоже виновата. Извини, — также искренне извиняюсь я. — Даже не спросила, что за квартира и в каком районе. Налетела с обвинениями, как фурия, — слышу, как Генрих улыбается уголком рта. — А куда ты ходил?

— В магазин. Тебе за завтраком. Иначе снова уйдешь на работу голодная.

— Спасибо. Мне вечером на приём. Ты со мной?

Генрих не пропустил ещё ни одного приёма. Мой мужчина всегда рядом.

— Конечное, Вика. А сейчас давай спать, маленькая.

Он целует меня в лоб и уходит в душ, а я, всё же успокоившись окончательно, проваливаюсь в сон. Уже через дрёму чувствую, как мой муж прижимается к моей спине, перекладывает мою голову к себе на плечо, зарывается в мои волосы и выдыхает:

— Прости меня за любовь… И за гиперопеку прости… Мне очень хочется быть с тобой рядом всегда… Ты мой воздух…

Я почти сплю и через пелену сна слышу его голос. Надеюсь, мне это не снится, и он это говорит наяву.

Глава 37

Генрих

Моя маленькая Виктория постепенно привыкает и начинает мне полностью доверять. На задний план уходят её колючки и полные недоверия взгляды. Она, поверив в мою любовь, разрешает о себе заботиться.

Теперь она не спрашивает, куда мы идёт. Сейчас Вика задаёт другие вопросы: «Что одеть?» и «Как я выгляжу?». А выглядит она всегда обворожительно шикарно.

Сегодня мы приглашены на юбилей к моему хорошему знакомому. Идём в ресторан. Мой милый колобок, уже колобок, некоторые с таким животом рожать идут, наводит последние штрихи у зеркала, а я любуюсь ею, лёжа на кровати.

— Вот. Генрих, так хорошо? — спрашивает Виктория, поворачиваясь ко мне и поправляя локон волос, который только что пыталась уложить так, как ей этого хотелось.

— Ты прекрасна! — смотрю на любимую жену, а потом меня посещает мысль, которую я озвучиваю вслух. — А может никуда не пойдём? Я сладко помучаю тебя в спальне…

— Нет!.. — возмущается Вика. — Я что, зря всё это делала? Столько времени у зеркала провела…

Она смешно надувает губки и морщит носик, словно готова расплакаться.

— Я шучу. Пойдём, — встаю с кровати и подхожу к Вике.

— Давай только, мы ненадолго. А то, когда к Фроловым ходили, я очень устала. Там ещё такие неудобные стулья были.

На прошлой неделе наш поход в гости немного затянулся, и Вика действительно устала, но всё это время девочка терпела и мило общалась с дамами. Я и не думал, что она хочет домой.

— Вика, как только устанешь или захочешь домой, сразу говори мне, и мы уйдём.

Целую свою жену, ласкаю её животик и тут же получаю недовольный пинок изнутри.

— Не тронь их. Они только успокоились. Весь день в футбол играли. Я даже сомневаюсь, что там есть девочка, — смеётся Вика. — А куда мы идём?

— К сожалению, маленькая, в наш ресторан, — отвечаю я и смотрю на реакцию жены.

Вика не очень любит ходить в этот ресторан по одной простой причине. Мы там постоянно пересекаемся с её бывшим, а она его переваривает с трудом. Поэтому последнее время она настойчиво приучает меня к домашней кухне, еще и аргумент нашла: «Генри, привыкай. Когда родятся дети, ресторан для нас будет закрыт…».

— Ничего. Ты же будешь рядом? — спрашивает Вика и корчит милую рожицы.

— Я всегда буду рядом, маленькая, — отвечаю любимой и чмокаю её в носик.

Мы прекрасно отдыхаем в компании моих друзей. Вика общается с девчонками, они мило хихикают, что-то обсуждая и одаривая нас ехидными взглядами. Понятно, дамы промывают наши косточки.

Через какое-то время Вика кладёт мне голову на плечо и тянется губами к уху.

— Генри, я с девочками схожу в дамскую комнату? —