Эпилог

…Она заметила бабулю еще издалека.

Бабуля тихонечко подкралась и встала за забором, у калитки, и принялась выглядывать ее на детской площадке.

У бабули, когда она думала, что ее никто не замечает, был всегда очень хитрый, смешной вид.

Но воспитательница, Нина Алексеевна, заметила бабулю первой.

– Милочка! – закричала она. – Милочка, за тобой бабушка пришла. Вылезай из песочницы. Здравствуйте, Лариса Игоревна.

– Здравствуйте, здравствуйте, Нина Алексеевна! – Бабуля, когда ее заметили, тут же приняла «солидный», даже царственный какой-то вид.

– Прощайся с друзьями, Милочка…

– До свидания, друзья! До свидания, Нин Лексевна, – с торжественной вежливостью попрощалась Эмилия с теми, кто остался на площадке, и, перемахнув через бортик песочницы, помчалась к калитке.

Выскочила, обняла привычно, с разбегу, бабулю.

– Тише, тише, ты меня сейчас повалишь… – якобы сурово, а на самом деле очень даже довольно произнесла та. – Не ребенок, а акселерат какой-то. Вон, мне уже по пояс ты вымахала, смотри… Скоро меня перерастешь. Недавно Шура нас с тобой видела, спросила меня потом – а что, вашей Эмилии уже осенью в школу? Нет, говорю, нашей девочке только через год туда…

– Да-а, вот через год я точно взрослой уже стану! – мечтательно произнесла Эмилия.

– А что ж ты костюм-то так свой в песке угваздала… Подземный ход, что ли, рыла? Погоди, дай отряхну, а то мне перед людьми неудобно. А волосы-то кто тебе так после сна заплел?

– Я сама!

– Я сама… Прямо «воронье гнездо» на голове. Эх, ладно, тут уж ничего не поправить, дома тебя мать пускай причесывает.

– Бабуль, так мы на танцплощадку сейчас, что ли? – озарило Эмилию.

– Формально – да, но мне там надо с Валей встретиться, Катю повидать… – принялась перечислять бабуля своих подружек. Подружки бабули были такими же старыми, как и она, но бабуля все равно их называла почему-то детскими именами.

– И что, мы там с тобой даже не потанцуем?! – возмущенно развела руками Эмилия. – А смысл тогда? Ты своих Катю с Валей без меня можешь потом повидать!

– Ну конечно, потанцуем, что ж теперь… – согласилась бабуля, потом вдруг спохватилась: – А ты молода еще, чтобы мне указывать, что мне делать да куда идти…

– Так я же о тебе забочусь. – Эмилия на ходу прижалась щекой к бабулиному локтю. – Ты ж потом говорить начнешь, что из тебя всю энергию выпили…

– Заботится она… Да ты манипуляторша, – вздохнула бабуля.

– Нет, ты.

– Нет, ты, я лучше знаю! А вообще, ты вся в меня. Не в мать, не в отца, а копия я.

– У тебя тоже раньше такие волосы были, как у меня? – с интересом спросила Эмилия и указала пальцем на бабулин парик. Под париком, Эмилия знала, у бабули прятались негустые короткие волосы, белые-белые, как снег зимой.

– Ну-у, не совсем. Мне все говорили, что я раньше – вылитая Грета Гарбо, актриса, я тебе ее фото, помнишь, показывала. А ты рыженькая, вся в отца, даже еще рыжее, чем он, тебя издалека видно.

– Ничего, я вырасту и буду твой парик иногда брать, напрокат…

– Золотце ты мое, парик мой напрокат собралась брать… – неожиданно расчувствовалась бабуля и звонко поцеловала Эмилию в макушку. – Доживу ли я до тех времен, когда ты в невестах ходить будешь…

– Легко, – сказала Эмилия. – Тогда уже у всех экзоскелеты будут и все болезни победят. Папа тебя вылечит, если что.

– Ага, папа вылечит, – скептически усмехнулась бабуля, но тут же нахмурилась, сжала губы. Продолжать не решилась, поскольку если бабуля начинала критиковать кого-то из родных, или «распространяла сведения о внутренних делах семьи», или «внушала ненужные мысли ребенку», то мама начинала забирать Эмилию из садика сама и вообще все делала сама с Эмилией, а бабулю это ужасно угнетало, и она чувствовала себя заброшенной и ненужной.

Нет, ну так-то и мама возилась все время с Эмилией, пополам с бабулей, и папа тоже всегда был рядом, но вот если бабуля «позволяла себе несдержанность», то ее совсем-совсем переставали оставлять с внучкой.

Бабуле становилось от этого грустно, и поэтому она старалась сама «воздерживаться от критики» (ее выражение), чтобы почаще проводить время с Эмилией.

На танцплощадке было уже полно народу – в основном одни бабушки, ну и дедушек немного.

Бабуля довольно долго болтала со своими подругами, старательно «не позволяя себе несдержанности». Потом Эмилия разговаривала с подругами бабули и даже почитала им стихи – которым учили в детском саду. Когда Эмилия читала «Люблю грозу в начале мая», все почему-то сделали скорбные лица и принялись вздыхать, хотя эти строчки были как раз про тот месяц, что сейчас… Потом они все дружно танцевали на веранде, потом опять сидели на скамейке и болтали.

Эмилия тоже старалась «избегать несдержанности» – вела себя как приличная девочка, высказывать замечания пожилым людям себе не позволяла, никого не перебивала, всех вежливо выслушивала и отвечала на вопросы. Когда у одного дедушки упала тросточка, с которой он ходил, Эмилия подбежала и подняла ее, подала обратно дедушке. Он долго благодарил.

От одной бабушки сильно пахло кошками, но Эмилия ей этого не сказала, другая брызгала слюной при разговоре, от нее она незаметно отошла. Да в общем, и бабуля позволила себе рассказать пару небольших домашних секретиков своим подружкам… Но Эмилия и ее не собиралась «закладывать», как говорили у них в группе в детсаду.

Люди представлялись Эмилии кем-то вроде матрешек. Много-много разных оболочек, снаружи пожилой человек, а внутри все равно сидит ребенок – Валя, Катя, Шура…

Их всех необязательно любить и жалеть, но злиться на них тоже глупо.

Любить надо маму, папу и бабулю. Потому что они – родные.

Потом стали прощаться, и Эмилии надарили конфет – целый карман. Она всех вежливо поблагодарила.

Когда отошли далеко от танцплощадки, бабуля открыла свою сумочку, и Эмилия сложила все конфеты туда. Бабуля любила конфеты, а Эмилия не особо.

– А вот мороженое я бы съела… Фруктовый лед, желтенький такой…

– А я бы клубничного попробовала, – вздохнула бабуля. – Давай купим, что ли, раз нам никто его не запрещал.

– Не запрещал, точно! – согласилась Эмилия.

Бабуля купила обеим мороженого, и они сели на скамеечке в ближайшем сквере. Съели, а потом Эмилия принялась собирать тополиные сережки, валявшиеся под ногами.

– Весна, – вздохнула бабуля. – Руки-то не пачкай, а то там эти клейкие… от тополя которые… почки. Не отмоешь потом.

Мимо проходила женщина. Остановилась, поздоровалась с бабулей. Эмилия с ней тоже поздоровалась, женщина в ответ и с ней.

– Даша, как там дети? – спросила бабуля.