Рошер воскликнул:

— Прекрасно!

Она посмотрела на него с легким презрением.

— Сэр Вильгельм, для королевства было бы лучше иметь Ричарда на троне… но я вас понимаю, он всех вас смертельно обидел, а это серьезнее, чем отнять у вас земли и титулы.

— То-то и оно, — прорычал лорд Кнебель, лицо его перекосилось свирепой гримасой. — А королевство… это мы королевство! И только наши интересы нужно учитывать.

— Разумеется, — согласилась Бабетта. — Император учитывает именно ваши интересы. И поддерживает именно вас.

Рошер сказал с яростью:

— А еще этот выскочка Ричард приближает к себе людей незнатного происхождения!.. Я хотел покинуть зал, когда явились те купцы и ремесленники. Хоть и на дальнем конце зала, но все равно в одном с нами помещении!.. Это оскорбительно, это неслыханное попрание наших древних привилегий!

Она сказала ровным голосом:

— Император понимает ваши чувства. И разделяет. Все скоро изменится, уверяю вас. Вы пока можете медленно готовиться…

Кнебель сказал быстро:

— Мы должны договориться насчет трона!

Бабетта отмахнулась с такой небрежностью, словно она и есть императрица.

— Это ваше внутреннее дело. Император не собирается вмешиваться.

— Но тогда…

Она пояснила:

— Император желает видеть спокойное королевство, управляемое на старых освященных принципах. А король, загребающий всю власть под себя, опасен вам и неприятен императору. В интересах императора видеть везде мир и благополучие.

Рошер бросил злым голосом:

— Ну да, этот узурпатор еще и флот строит!.. Это же для каких войн и завоеваний?.. Не-ет, нам не нужен такой король.

— Императору тоже, — заверила она.

— Тогда почему бы императору нам не помочь?

Она покачала головой.

— На это есть причины.

— Нам знать нельзя?

— Не нужно, — ответила она. — Это слишком серьезно и касается не только вашего королевства. Не такого уж и огромного, как вам кажется, не в обиду будет сказано. На этом и закончим, лорды. Я сообщу, когда будет что-то новое.

Они поднялись, все разом церемонно поклонились. Бабетта отступила к стене, вошла в нее целиком. Рошер охнул, Кнебель перекрестился, а третий, это не проронивший ни слова, лорд Оскар Лаубе, поплевал через левое плечо.

Я отступил от проема дальше, подслушивать нечего, а из серой каменной стены выдвинулось ее роскошное тело, ни один локон не потревожен, башня золотых волос на месте, следом вышла она вся, голос ее прозвучал достаточно холодно:

— Ну что, Рич, что ты узнал нового?

Судя по ее взгляду, видит меня отчетливо, даже посмотрела прямо в глаза, я шепотом послал ее в задницу и с неохотой вышел из незримости.

— У тебя хорошая защита, — произнесла она так же отстраненно, — но пока что не от меня. Итак?

— Ты все время меня чувствовала?

Ее губы изогнулись в презрительной гримаске.

— И видела тоже.

— И все-таки подбивала этих замшелых дураков свергнуть Ричарда? — спросил я. — Разумеется, императору спокойнее видеть множество мелких феодальных хозяйств, от них никакой угрозы. Верно?

— Верно, — согласилась она. — Но, как ты слышал, я посоветовала им не торопиться.

— И что? Все равно они враги.

— Пока не выступят с оружием в руках, — напомнила она, — еще не враги. Мало ли кто хотел бы тебя свергнуть!

— Ладно, — сказал я. — А зачем это тебе?

Она пожала плечами.

— Зачем мне знать, что в королевстве? А сам как думаешь?

— А заговорщики?

— То же самое, — ответила она. — Ричард, ты так хорошо прикидываешься дураком, что даже я могу поверить. Ты же видишь, я хочу удержать их выступление до того времени, как ты посетишь двор его императорского величества.

— А ты здесь в то время устроишь новый переворот? Чтоб никто не мешал?

— Ричард, — сказала она, снова называя меня полным именем, — кто знает, захочешь ли ты сам возвращаться на этот бедный суровый север?.. К тому же все дела нужно отложить из-за Маркуса. Так что не переворот тебя должен тревожить.

— А что?

— Сам знаешь, — отрезала она. — Народы всюду покорны воле Божьей, и даже сейчас, когда все уже видят в небе этот зловещий знак, всего лишь чаще начали ходить в церковь. Очень немногие пытаются избежать судьбы и старательно ищут укрытия в глубоких пещерах, еще меньше тех, кто грозит мечом этой напасти и хотел бы дать отпор, но ты единственный, кто сумел нащупать хотя бы одну ступеньку…

— Нащупаем и другую, — ответил я угрюмо. — В общем, ты пока вредить не стараешься… так уж особенно?

— Я никогда тебе не вредила, — ответила она и посмотрела мне в лицо прямым и вроде бы открытым взглядом, хотя не знаю, бывают ли у женщин открытые на самом деле. — Только мое представление, что тебе хорошо и что плохо, не совсем совпадает с твоим.

— Ты хотела сказать «наше представление», — уличил я. — Заминка была крохотная, но я заметил. Такой вот я замечательный.

— Представление детей и взрослых, — заметила она, — могут не совпадать, не так ли?

— Ну не такое уж ты и дитё, — возразил я.

Она улыбнулась.

— Спасибо, Рич, ты умело и вовремя стараешься разрядить обстановку.

— Еще одно хорошее слово, — сказал я.

— Какое? — спросила она и осеклась.

— Да-да, — подтвердил я. — Разрядить.

Она покачала головой.

— А можно встречный вопрос?

— Нет, — ответил я. — Ты не ответишь — и я не отвечу. А врать нам друг другу и так не привыкать.

Она смотрела очень внимательно.

— Рич… обещаю, очень скоро не станем врать друг другу. Я не стану точно. Мне кажется, ты сделаешь ответный жест… Хотя за тебя ручаться трудно.

— Я сам за себя не ручаюсь, — ответил я. — Тебе мороженое? Или пирожное?

Она впервые за разговор улыбнулась.

— Вернемся к тебе?

— Наперегонки?

— Согласна, — ответила она. — Если обгонишь ты, я в твоей полной власти. Если приду первой я, то насилую, как хочу. Идет?

— Договорились, — ответил я и сразу прыгнул вниз.

III

Как я и предполагал, Бабетта уже сидит в моем кресле, ожидая меня и вроде бы даже подремывает. Я ввалился в кабинет через окно, тяжело дыша, чувствуя ломоту в суставах и горячую боль в мышцах.