– Не понимаю, что тут можно…

– Ты сказал, улики косвенные?

– Верно. Никаких прямых доказательств. Но у него нет алиби.

– Где президент?

– В Овальном кабинете.

– У меня для него хорошие новости, – бросил Дэвис, поднимаясь.

Не обращая внимания на секретаря, он подошел к кабинету и рванул дверь.

– Я услышал весьма неприятные вещи, Оливер. Это, конечно, чистый бред. Не понимаю, кому могло прийти в голову, что ты…

– Я так же потрясен, как и вы, Тодд. Поверьте, мне не в чем оправдываться.

– Верить-то верю. Но если в прессу просочится всего лишь словечко о том, что тебя заподозрили в такой мерзости… сам понимаешь, что тогда случится.

– Разумеется, но…

– Ты слишком на виду, чтобы на тебя могла пасть хотя бы тень подозрения. Неужели хочешь, чтобы тебя с позором изгнали отсюда?! Случившееся с Никсоном – ничто по сравнению с тем, как расправятся с тобой!

– Тодд, я ни в чем не виноват.

– А они думают иначе. Мне сказали, что у тебя нет алиби на ночь убийства Хлои Хьюстон?

Оливер едва заметно поколебался.

– Нет.

– Что случилось с твоей памятью, сынок? – улыбнулся Дэвис. – Мы провели вечер вместе. Поужинали, поболтали…

– Что? – смущенно пробормотал Оливер.

– Ты верно расслышал. Я – твое алиби! Никто не усомнится в моем слове. Никто. Я спасу тебя, Оливер.

– И что хотите взамен, Тодд? – тяжело вздохнул Рассел.

– Начнем с мирной конференции по Ближнему Востоку. Ты немедленно отменишь ее. А потом потолкуем. У меня широкие планы, и я не позволю тебе или кому-нибудь другому их испортить.

– Мирная конференция состоится, – упрямо возразил Оливер.

Глаза сенатора хищно сузились.

– Я не ослышался?

– Переговоры начнутся в срок. Видите ли, Тодд, важно не то, как долго президент пробудет на своем посту, а сколько сумеет сделать за это время.

Лицо сенатора медленно наливалось краской.

– Ты сознаешь, что делаешь?

– Да.

– А по-моему, нет! Очнись же! Тебя собираются обвинить в убийстве! Где собираешься проводить свою чертову конференцию – в тюрьме? Ты только сейчас собственными руками сломал себе жизнь, кретин…

Из переговорного устройства послышался голос секретаря:

– Мистер президент, к вам целая делегация. Генеральный прокурор Гатлин, мистер Брендон из ФБР, судья Грейвз и…

– Попросите войти.

– Похоже, мне стоило бы ограничиться лошадьми и не лезть в политику! – разъяренно прошипел сенатор. – Я здорово ошибся в тебе, Оливер. Но я переживу как-нибудь, а вот тебе, сукин сын, конец! И запомни – если не они, я сам тебя уничтожу!

В комнату вошли Барбара Гатлин, Брендон, судья Грейвз и Бергстром.

– Сенатор Дэвис! – поздоровался судья. Тот коротко кивнул и вышел. Гатлин плотно прикрыла за ним дверь и шагнула к столу.

– Мистер президент, все это крайне неприятно, но надеюсь, вы поймете. Нам придется задать вам несколько вопросов.

– Мне уже доложили, почему вы здесь, – невозмутимо заметил Оливер. – И естественно, я не имею никакого отношения к этим преступлениям.

– Счастливы слышать это, мистер президент, – вмешался Скотт Брендон, – и заверяю, что никто из нас не считает вас убийцей. Но обвинения были выдвинуты, и у нас нет иного выбора, кроме как заняться расследованием.

– Понимаю.

– Мистер-президент, вы когда-либо принимали наркотик «экстази»?

– Нет.

Собравшиеся переглянулись.

– Мистер президент, не могли бы вы сказать, где были пятнадцатого октября – в ночь смерти Хлои Хьюстон?

Молчание.

– Мистер президент?

– Извините, не могу.

– Но вы, конечно, помните, где находились и что делали?

Тишина.

– Мистер президент!

– Я… я должен подумать. И просил бы вас вернуться позже.

– Когда именно? – настаивал Бергстром.

– В восемь.

Дождавшись, пока они уйдут, Оливер поднялся и, едва передвигая ноги, побрел в маленькую гостиную, где за письменным столом работала Джан. Она подняла голову и вопросительно взглянула на мужа. Тот, сделав над собой усилие, выдавил:

– Джан… пожалуйста, выслушай меня. Я должен признаться кое в чем…

Сенатор в ярости метался по комнате.

Как он мог свалять такого дурака? Поставить не на того, кого следовало бы? Теперь этот дебил пытается уничтожить дело всей его жизни! Но ничего, он покажет зятьку, что случается с теми, кто пробует перейти ему дорогу! Но кто мог подумать, что этот подкаблучник вдруг словно взбесится!

Наконец сенатор, немного успокоившись, уселся и набрал номер.

– Мисс Стюарт, вы просили позвонить, когда у меня найдется, что предложить вам.

– Да, сенатор?

– Позвольте сначала объяснить, что мне нужно. Полную поддержку «Трибюн» – участие в кампании, фимиам новому кандидату, хвалебные статьи – словом, полный набор.

– А что получу я в обмен на это?

– Президента Соединенных Штатов. Генеральный прокурор только что выписала ордер на его арест по обвинению в серийных убийствах.

Женщина тяжело перевела дыхание.

– Выкладывайте.

Лесли Стюарт тараторила так быстро, что Мэтт не успевал разбирать слова.

– Ради Бога, успокойтесь же! Что вы пытаетесь объяснить?

– Президент! Мы загнали его в угол, Мэтт! Я только что говорила с сенатором Дэвисом. Председатель Верховного суда, шеф полиции, директор ФБР и генеральный прокурор сейчас находятся в Овальном кабинете с ордером на арест Рассела! Против него гора улик, Мэтт, и алиби отсутствует! Черт возьми, это сенсация века!

– Мы не имеем права это печатать.

– О чем вы? – удивилась Лесли.

– Лесли, дело слишком серьезное, чтобы… Я считаю, подобные вещи нужно проверять и перепроверять…

– И снова проверять, пока материал не появится в «Вашингтон пост»! Нет уж, спасибо. На этот раз я не собираюсь оставаться в дурочках!

– Но нельзя обвинять самого президента без…

– Я и не собираюсь, Мэтт, – улыбнулась Лесли. – Достаточно самого факта существования ордера. Этого хватит, чтобы размазать его по стенке.

– Сенатор Дэвис…

– Сдал собственного зятя. И уверен в его виновности. Сам мне сказал.