— Ну, я еще конкретно не…

— Не решили, — помог сформулировать директор. — Но знайте, что, предложи вам кто-нибудь завтра самое теплое и хорошо оплачиваемое место, вы будете вынуждены отказаться от самого заманчивого предложения. Я вам больше скажу: предложи вам завтра совершить кругосветное путешествие бесплатно — и вы откажетесь, потому что дедушка ваш большую часть времени дезориентирован не только во времени, но и в пространстве, и за ним нужен постоянный контроль. Бывают моменты просветления, и я очень рад за него, но чаще господин Оскар фон Деринг бывает, как бы это поточнее выразиться… Ну, скажем, он бывает неадекватен. Он может открыть воду и затопить дом. Может нечаянно спалить деньги и ваши документы.

При слове «документы» Михаэль почувствовал неприятный холодок в груди: этого только не хватало. Он слишком долго жил без настоящих документов, чтобы позволить их сжечь.

Наблюдательный шеф пансионата отметил у посетителя подобие легкого смятения, остался доволен произведенным впечатлением и усилил аргументацию:

— Он может спалить ваше жилище. Он может уйти из дома и забыть обратную дорогу. Сесть на поезд и уехать в другую страну. Он потеряется, а вы побежите в полицию. Я знаю, что вы человек холостой. Приведете в дом девушку — дело молодое, а дедушка будет входить в спальню в самый неподходящий момент. Вы же не будете его привязывать или закрывать на ночь, как заключенного в психиатрическую клинику?

У Михаэля похолодело сердце. Ему ли не знать, что чувствует привязанный к койке по приказу психиатра.

Лицо на мгновение омрачилось. И это не ускользнуло от внимания директора. Пора было подключать тяжелую артиллерию и сломить волю уже готового к капитуляции добросердечного потомка богатого клиента.

— У вас родятся дети. Сможете ли вы быть спокойны хоть одну минуту и сможете ли гарантировать безопасность ваших детей, зная, что в доме проживает психически неполноценный человек? Не обижайтесь на меня. Именно профессиональный опыт и подсказывает мне, что я скажу вам дальше. Самое ужасное происходит не тогда, когда родственники в благородном порыве забирают больных с сенильными психозами домой. Это еще не ужас. Ужас начинается, когда они осознают всю глубину совершенной ими ошибки. Держать неуправляемого в доме невыносимо, но еще невыносимее с точки зрения обыкновенной человеческой морали отправить больного обратно в соответствующее заведение. Угрызения совести, знаете ли, страшнее физических страданий. Я уж не говорю о неизбежных в таких случаях финансовых потерях, связанных с переоформлением страховых обязательств. Я лично нахожу парадокс в том, что в цивилизованных странах родителей сдают в дома престарелых чаще, чем в странах «третьего мира». Зато у нас нет детских домов — детей берут на воспитание чужие люди, это во-первых, а во-вторых, может быть, честнее и разумнее обеспечить пожилому человеку с нарушением психики достойный уход в специальном заведении, чем держать его в доме, тайно ненавидя и желая ему смерти как избавления от обоюдных страданий. Поймите и не обижайтесь на мои слова: ваш дедушка нуждается не только в постоянном уходе, врачебном контроле, но и в круглосуточном присмотре. Вы, конечно, можете нанять сиделку и оплачивать ее услуги из собственного кармана. А у вас есть гарантия, что в ваше отсутствие сиделка не будет третировать ослабевшего умом человека, давать ему тычки, подзатыльники — и вообще, вам хочется, чтобы у вас в доме поселился чужой человек?

Еще один взгляд на часы. До обеда оставалось две минуты.

— Мы выделили в распоряжение господина Оскара фон Деринга нашу лучшую сотрудницу. Изольда приятна в общении, она мила, хорошо воспитана, предупредительна, добра, и, что самое ценное, ее честность не вызывает сомнений. Ваш дедушка очень состоятельный и не менее предусмотрительный человек. Он оставил на свое содержание сумму, которую может позволить себе далеко не каждый. Он имеет столько карманных денег, что ему может позавидовать любой работающий гражданин Германии. Этих средств ему хватит, чтобы всю оставшуюся жизнь обедать в лучших ресторанах, если его не устраивает наше питание. — Директор сглотнул голодную слюну. — Как вы думаете, где сегодня будет обедать ваш дедушка? — Последний взгляд на часы с одновременным вставанием из-за стола. — Сегодня утром Изольда увезла вашего дедушку на своей машине в Бинген. Там они сядут на прогулочный теплоход, доедут до его любимой Лореляй и вернутся в Рюдесхайм, где совершат запланированный осмотр средневекового замка на правом берегу Рейна, построенного в 1224 году. А обедать они будут в кафе на знаменитой Дроссельгассе[48]. Там подают изумительные стейки в красном вине. — Директор потянул на себя ящик стола, достал пачку кассовых чеков. — Изольда отчитывается перед администрацией пансионата за каждый израсходованный пфенниг вашего дедушки. Хотите ознакомиться? — И протянул чеки Михаэлю.

Михаэль знакомиться не хотел.

— Подумайте, хорошенько подумайте над моими словами. — Директор пожал посетителю руку и вышел из кабинета вместе с ним.

Он увидел из окна вестибюля, как Михаэль садится в машину, и пришел в уверенность, что приятный молодой человек больше не обратится к нему с подобной просьбой.

Легко переубеждать тех, кто в душе готов к этому.

…

Директор оказался хорошим психологом.

Михаэль выправил документы. Отвез деду фильм с выступлением Елены Петушковой на элегантном жеребце тракененской породы. Заказал визу и вылетел в Омск.

* * *

Пять утра. Новый замок. Ключ не подходит. Домофон сломан. Когда успели? Как войти в подъезд?

Увидел силуэт в окне первого этажа. Постучал.

Дрогнули занавески. Герань. Заспанная старуха. Космы, морщины, настороженный взгляд, тревога, недоверие.

«Откройте, пожалуйста».

Мерзкий плевок на полу лифта. Запах мочи. Лучше уж пешком.

Задохнулся от быстрой ходьбы. Постоял. Отдышался. Вставил ключ и вошел. Тихонько разулся. На цыпочках в спальню.

Она спала лицом к стене. Поджав колени. Клубком. Как киска. Розовый бюстгальтер рядом на подушке. Девочка моя! Солнышко. Реснички как опахало.

Не стал будить. Слишком грязный с дороги.

Принял душ. Почистил зубы. Вернулся в спальню.

Она не проснулась и не сменила позы.

Приподнял краешек одеяла. Прилег рядом. Накрыл лицо чашечкой бюстгальтера. Вдохнул родной запах. Задохнулся от нежности.

Повернулась к нему лицом. Обняла молча.

— Знаешь, о чем я сейчас подумал?

— Не знаешь.

— Я подумал о том, что из сотен чужих лифчиков я безошибочно определил бы твой по запаху. Не веришь?

— Веришь. — Легла на спину, развела полусогнутые в коленях ноги и закрыла лицо руками.

Откровенное благоухание подмышек. Безупречность живота под ладонью.