Немного оттаяв, я шутливо ударила сестру по руке:

– Да ладно тебе. Мы делаем это не так уж часто.

– Бедный Элиот!

– Так, ладно, давай займемся делом. Мне кажется, ситуация ухудшается.

Адди скрестила руки на груди:

– Если ты оставишь меня здесь, я все расскажу маме. И Совету.

– Расслабься, – сказала я, обращаясь не столько к сестре, сколько к себе.

Я потрясла руками, выдохнула и закрыла глаза, прислушиваясь к шуму ветра в ветвях деревьев, к детскому гомону где-то во дворе, к биению собственного сердца и к шумам, издаваемым самим окружавшим меня миром. Диссонанс вонзился мне в уши, словно сверло, и сразу исчез.

Еще немного – и все повторилось. Диссонанс то возникал, то пропадал. До его источника, по моим расчетам, было около метра. Я вытянула руку вперед. Терзающий нервы звук стих, но прежде чем это произошло, я успела согнуть пальцы и подцепить нить, которая была мне нужна. Стараясь двигаться как можно медленнее и осторожнее, взяла за руку Адди и протащила нас обеих на другую сторону.

– Уф, – тяжело выдохнула я и открыла глаза. Уже знакомый мне диссонанс теперь звучал тихо, однако его отклонение от основной частоты стало более заметным. Мои руки покрылись гусиной кожей. – Не ожидала, что все будет так.

Адди, судя по тому, что она озабоченно морщила лоб, тоже не была готова к тому, с чем нам пришлось столкнуться.

– Не понимаю, – произнесла она. – Обычно серьезные инверсии звучат намного хуже. Почему же нам было так трудно?

– Примерно как в Парковом Мире, – сказала я, ругая себя за то, что предварительно не изучила карту Элиота. Именно чего-то подобного он и опасался. – Ты помнишь, Адди?

– Нет, – ответила сестра. – Вот что, мы ведь не станем проводить разделение. Сейчас я стабилизирую инверсию, а ты будешь наблюдать за моими действиями. Потом мы отсюда уйдем.

– А если у нас ничего не получится? – спросила я, борясь с желанием закрыть уши ладонями.

Коттедж с белыми стенами, как и весь отраженный мир, в котором он существовал, выглядел далеко не лучшим образом. Горшков с хризантемами и сушеных тыкв на подоконниках не было и в помине. Краска на гниющих деревянных оконных рамах облупилась. В заборе из штакетника отсутствовала половина досок. На лужайке перед домом виднелись проплешины. Остальные участки заросли сорняками.

– Мы справимся, – заявила Адди, толкнула деревянную калитку, и из куста, чуть ли не из-под самых ног сестры, метнулся в сторону рыжий кот. – Стабилизация инверсий – последняя ступень мастерства перед разделением. Нити последствий, тянущиеся из этого ящика, занимают место в другом мире, вытесняя свои аналоги сюда. Мы должны вернуть их на свои места.

– Значит, этот мир собираются подвергнуть разделению, – пробормотала я, и догадка доставила мне более неприятное ощущение, чем мучительный диссонанс в звучании всего, что меня окружало.

– Вероятно. Эта инверсия влияет только на отраженные миры, но не на Главный. Остальное в этом мире кажется стабильным, так что вполне может быть, что в ближайшее время его разделять не станут. Но он определенно является кандидатом на проведение данной процедуры.

Под ногами у нас снова, словно оранжевая вспышка, промчался кот, издав хриплое мяуканье.

– Что-то не так… с этой собакой! – внезапно выкрикнула Адди.

– С котом, – поправила я и вдруг услышала собачий лай. – О, черт! Беги, котик, беги!

Кот явно не нуждался в моих советах – он быстро взобрался на дерево и занял позицию на росшей горизонтально ветке, шипя и выгибая спину. Тут же к дереву подбежал пес и уселся под ним, глядя вверх.

– Игги? – догадалась я и провела пальцами по шелковистой коричневой шерсти. – Похоже, ты меня преследуешь, не так ли, приятель?

Посмотрев на меня, пес дважды гавкнул и снова переключил внимание на сидевшего на ветке кота.

– Игги, ты просто псих, – услышала я голос Саймона, в котором сквозила усталая безнадежность, и тут же увидела его самого. – Оставь мистера Бисквита в покое.

– Мистер Бисквит? – усмехнулась я.

Повернувшись, Саймон увидел меня. Волосы его были подстрижены совсем коротко, «ежиком», а поверх футболки он вместо плаща или пальто надел жилет-пуховик. В остальном он был очень похож на Оригинал Саймона.

– Не я его так назвал. Это не мой кот.

Адди издала такой звук, будто внезапно чем-то подавилась. Мистер Бисквит, сидящий над нашими головами, издал душераздирающий вопль, от которого Игги разразился лаем.

– Он ведь его не съест, правда? – спросила я.

– Нет, если кот не сделает глупость и не слезет с дерева. Он любит подразнить Игги, а потом убежать домой. Обычно калитка бывает заперта. – Саймон посмотрел в сторону калитки, затем перевел взгляд на меня. – А вы что же, ищете миссис Хиггинс?

– Избавься от него, – прошептала Адди.

Прежде чем я успела ответить, Саймон сказал:

– Пойдем-ка, псина. Настало время перекусить!

Сидя под деревом, Игги продолжал пожирать газами кота и лаять, игнорируя своего хозяина.

– Игги-и, – пропела я, – иди скорее к своему хозяину.

Пес рысцой направился к Саймону, с виноватым видом опустив голову. Саймон ухватил его за красный нейлоновый ошейник.

– Приятно видеть, что он хоть кого-то слушается. Ладно, увидимся.

Я помахала рукой.

– Откуда он тебя знает? Почему он вообще тебя увидел? – спросила Адди.

– Он меня не знает, – сказала я, лихорадочно подыскивая ответ, который устроил бы и меня, и сестру. – Я коснулась собаки. Это то же самое, что притронуться к кому-то из отраженных людей. От этого я стала видимой.

– В твоих интересах, чтобы все действительно было так, – промолвила сестра, и глаза ее сузились.

На самом деле все было не так, как я объяснила. Происходило нечто странное. Каким-то образом мое имя, хранившееся в памяти Саймона из Мира Пончиков, стало известно Саймону с кладбища. Даже если Монти прав и цепочки наших с Саймоном жизней каким-то образом переплелись, отражения Саймона не подчинялись общепринятым законам и правилам. А я знала, как Совет относится к тем, кто нарушает существующие правила. Рассказать обо всем Адди я не могла – она скорее бросила бы Монти, сидящего на обочине, одного, чем ослушалась Латтимера. Сестра наверняка не моргнув глазом рассказала бы о Саймоне Членам Совета.

Диссонанс вокруг нас нарастал. Почтовый ящик вибрировал все сильнее. Обойдя Адди, я положила на него руку, чтобы остановить колебания, и спросила:

– Как по-твоему, это повод для беспокойства?

Сестра вошла в роль преподавателя, читающего лекцию, на что я и надеялась.

– Инверсии уже довольно сильные, и чем дальше, тем больше они будут нарастать. Нам нужно стабилизировать их путем прямого воздействия.