— Я хотела бы с вами проконсультироваться, хотела бы показать вам несколько фотографий…

— Конечно! — Он прямо излучал доброжелательность. — Это репродукции картин или фотографии архитектурных памятников?

— Не совсем… — Я подошла к его столу и выложила перед ним пачку фотографий.

Он склонился над ними, несколько минут в упор разглядывал, перекладывал снимки и наконец поднял глаза.

Теперь они излучали не неземной свет, а страх и самую настоящую ненависть. Я даже сама испугалась и покосилась на дверь аудитории. В дверях, облокотясь о притолоку, стоял дядя Вася, и мне сразу стало как-то спокойнее.

— Откуда это у вас? — процедил Зоренко после затянувшейся паузы.

— Не все ли вам равно? — спросила я. — Гораздо важнее другое: я готова вам эти фотографии отдать, но не просто так, разумеется…

— Разумеется… — как эхо, повторил он. — С виду такая милая девушка, а на самом деле — шантажистка… Впрочем, я ничуть не удивляюсь: сейчас такое время, что порядочность не в чести…

— Внешность бывает очень обманчива, — подтвердила я. — Вы тоже с виду прямо святой, хоть икону пиши, а на самом деле…

— Не будем об этом! — Он взмахнул тонкой, изящной рукой, как будто хотел отделаться от меня. — Беда только в одном: у меня нет денег… совсем нет.

— Это не страшно, — откликнулась я. — У вас есть кое-что другое. То, что нужно мне.

— Что же это такое? — Теперь в его голосе звучал интерес.

— Сумка, — ответила я. — Сумка, которую вы нашли на антресоли.

Я действовала наугад, стреляла вслепую — но на этот раз, похоже, попала прямо в цель.

— Так это ваша сумка! — протянул Зоренко, и его глаза загорелись. — Значит, мы с вами перепутали сумки!.. Ну, так давайте поменяем их снова — я вам отдам вашу, а вы мне мою!

— Я вам уже назвала свои условия — отдайте мне сумку и получите фотографии… а если нет — я отнесу их в полицию. Думаю, там этими фотографиями очень заинтересуются…

— А чего ими интересоваться, подумаешь — фотографии любовного свидания… это пока что не запрещено законом! — Зоренко пожал плечами, но я видела страх в его глазах.

— Свидания не запрещены, — согласилась я, — даже с замужней женщиной. Беда только в том, что муж этой женщины убит, и вы сразу же попадете в число подозреваемых!.. А оттуда — и до мест не столь отдаленных легко добраться. Там, кстати, тоже свидания разрешены, только два раза в год. И передачи каждый месяц.

— Вы слишком много знаете! — огорчился Зоренко.

— К тому же я достаточно осторожна! — И я демонстративно обменялась взглядом с Василием Макаровичем. — Так что — будем меняться?..

— Будем… — Геннадий вздохнул, запустил руку в свою бездонную торбу и вытащил оттуда сумку.

Сумка была помятая, потертая, запыленная, но я была уверена, что это она, та самая сумка, из-за которой Маша обратилась к нам с дядей Васей…

— Ну что, тезка, все в порядке? — Дядя Вася подошел ко мне в университетском коридоре.

— Сумка — вот она, — проговорила я. — А вот кулона я что-то не вижу…

— Ну вот, опять двадцать пять! — Дядя Вася разочарованно взглянул на сумку. — Что же, все зря? Может, еще раз тряхнуть этого Зоренко — прижать как следует и узнать, не слямзил ли он кулончик?

Василий Макарович взял сумку у меня из рук, прощупал ее… и вдруг оживился:

— Да вот же, там за подкладкой что-то жесткое!

Он запустил руку внутрь сумки, нашел дырку в подкладке и вытащил из нее тот самый кулон на тонкой цепочке… А с ним вместе какую-то бумагу, которую хотел было выбросить, но я профессиональным взглядом бухгалтера определила, что это — платежный документ, о чем я и сказала дяде Васе. Откуда он взялся в Машиной сумке?

Но тут взгляд мой упал на кулон — очень, кстати, красивый: изящная платиновая звезда с крупным изумрудом посредине, а все лучи усыпаны мелкими бриллиантиками…

— Он его не нашел за подкладкой, потому и отдал сумку без скандала, — сообразил Василий Макарович и проследил глазами за Зоренко, который, уныло сутулясь, шел впереди нас по коридору.

— О, а вот еще один приятель! — проговорил дядя Вася, спрятав кулон и прибавив шагу.

Теперь и я заметила, что следом за Геннадием Серафимовичем тащился неприметный человечек невысокого роста — наш старый знакомый по кличке Шнурок.

Дядя Вася нагнал его и схватил за плечо:

— А ты что здесь делаешь? Решил получить высшее гуманитарное образование? При твоей профессии это, конечно, весьма полезно!

— Тише ты… — Шнурок попытался вырваться, но Василий Макарович крепко держал его за плечо.

— Говори, что ты здесь делаешь! — повторил дядя Вася.

— Да вон за тем козлом слежу. — Шнурок кивнул на Зоренко. — Он нам с Шепелявым большие деньги должен…

Шнурок снова посмотрел на Зоренко, потом на нас с дядей Васей, и в его глазах вдруг загорелся интерес:

— Эй, начальник, а это не ты ли насчет денежек подсуетился? Имей в виду, Шепелявый будет очень недоволен!

— Что ты меня своим Шепелявым пугаешь? — Василий Макарович нахмурился. — Где этот твой Шепелявый? Я с ним сам поговорю!

Шнурок несколько скис, но не подал виду и потянул дядю Васю к выходу из университета. Там он показал ему на припаркованную машину:

— Ну, вон Шепелявый в тачке сидит, сам с ним разбирайся!

Дядя Вася вгляделся в человека за рулем и вдруг воскликнул:

— Да какой же это Шепелявый! Это же Колька Пень! Я его как облупленного знаю!

Он спустился по ступеням, подошел к машине Шепелявого и постучал в стекло.

— Цего надо? — Шепелявый повернулся к нему.

— Не узнаешь? — Дядя Вася ухмыльнулся. — А я тебя признал, Коля!

— О, нацальник! — Шепелявый криво улыбнулся. — Уз как я рад! Уз как я сцастлив!

— А с каких это пор у тебя новое погоняло? — поинтересовался Василий Макарович. — Впрочем, можешь не говорить, я сам догадаюсь: когда тебе на ростовской пересылке Леха Цыган зубы выбил, ты перестал половину алфавита выговаривать и приобрел новое имечко…

— Ну, какая разница… — поскучнел Шепелявый. — Новое, старое… ты луцсе, нацальник, скази, куда мои деньги дел. Нехоросо это, не по понятиям…

— Погоди про деньги! — отмахнулся дядя Вася. — За тобой же, Коля, столько хвостов висит! Сберкассу в Купчине ты брал? Ты! Магазин канцтоваров на Литейном — ты? Тоже ты! Думаешь, если кличку сменил, так все старые дела списал? Не выйдет, у нас память хорошая! Так что, Николай, сиди и не рыпайся! А насчет денег… вот они, твои деньги! — И он протянул Шепелявому квитанцию.

— Это сто такое? — всполошился тот и схватил бумажку. — Это как понимать?