Андрей ощутил мгновенный укол совести. Они тут принимают грязевые ванны, на солнышке греются, закусывают, любуются икрами селянок, а там… Ему доводилось видеть людей, обваренных перегретым паром. Давно, еще на срочной, у них в части взорвался отопительный котел, пострадали три человека. Андрею еще долго являлись в кошмарах уродливые белесые пузыри, покрывающие тело, лоскуты кожи, слезающие с багрового мяса, вопли, не стихавшие, пока не прибежал, наконец, фельдшер со своим шприцем…

Веселье на берегу стихло. Авиаторы услышали слова командира — и теперь поднимались, отряхивали с галифе песок — серьезные, посуровевшие.

— Сколько кораблей взяли? — спросил он, чтобы переменить тему. Война есть война, без потерь на ней не бывает — и кто знает, чья теперь очередь?

— Буксирный пароход, два колесных фрегата, один парусный. Два других и уцелевший броненосец пытались отстреливаться, но «Живой» их быстро приголубил. Плавбатарею торпедировал, а фрегаты так исколотил гранатами, что «Алмазу» даже пострелять не пришлось. Жалуются теперь — шли, понимаете, драться, а вместо этого «просвещенных мореплавателей» из воды вылавливают. Говорят, все море в головах!

— И что, ни один корабль не ушел?

— Вроде бы, парусный шлюп. Гнаться не стали, пусть катится. Узнают, как тут ихнего брата встречают — глядишь, больше не сунутся.

Убитых, конечно, жаль, подумал Андрей. Да и потопленный миноносец — безвозвратная потеря, здесь еще нескоро научатся строить такие. А может, не так уж и долго?

— Андрей Геннадьич, сюда, скорее! — закричал вдруг Эссен. Севастополь на связи! Прибыл Великий князь, а с ним наш прапор, Лобанов-Ростовский, и господин Велесов. Он на "Адаманте", хочет с вами поговорить!

Андрей торопился так, что поскользнулся и во весь рост шлепнулся вместе с пулеметом в черную прибрежную грязюку. Выматерился, попытался наскоро ополоснуть физиономию, а заодно и ПКМ, от целебной пакости. Набежавшие мальчишки помогли подняться, и вот он уже сидит на поплавке, отплевываясь от насыщенного соляного раствора, по недоразумению именуемого здесь водой. Улыбающийся Эссен протягивает пилотский шлем на витом шнуре интеркома.

— Привет, Серега, рад тебя слышать!

— Здоровеньки булы, Андрюха! Вы, говорят, снова англичан расколотили? Ну, давай, хвастай, джедай…

Конец второй части

I

"Загадка принца Наполеона».

А.И. Ульянов,

Серия «Тайные материалы Охранного отделения»

Изд. Сытина, С-П-бург.1915/60 гг.

«…в предыдущем письме я упоминал о своей парижской встрече. Речь шла о нашей общей петербургской знакомой, госпоже Казанковой. Теперь эта встреча вспомнилась мне — и по весьма тревожному поводу.

Я отправился в Европу, чтобы приготовить для министерства финансов доклад о развитии кредитного дела в Европе. Франция — признанный лидер в этой области, и я собирался посетить Париж, несмотря на войну между нашими державами. Я в Вене намеревался должным образом подготовиться к этому предприятию.

В столице Австрии я разыскал своего однокашника по Александровскому лицею N. (у меня есть причины не называть его фамилии). Тот раздобыл мне приглашение на журфикс, устраиваемый в салоне супруги управляющего «S. M. von Rothschild», где я повстречался с основателем этого банка Соломоном Мейером Ротшильдом. И получил рекомендательное письмо к его брату, Джеймсу, проживающему во Франции. Вам этот господин известен по очеркам Герцена в «Полярной звезде»: именно он выручил нашего «вечного изгнанника» из-под казенного ареста, оплатив наличными деньгами билеты московской сохранной казны, полученные под залог наследственного имения.

Но я отвлекся. Известно, что брат Соломона Майера Ротшильда, Джеймс, покровительствует иудейским общинам Палестины и Сирии. Состояние же европейской политики теперь таково, что Россия скоро приобретет силой оружия возможность вмешиваться в тамошние дела. Провал вторжения в Крым, посрамление британцев и плачевное состояние Османской Империи немало тому способствуют. А потому, я намекнул, что представляю неких высокопоставленных лиц, пожелавших остаться неизвестными, но имеющих вес в заграничных делах.

Признаюсь, я несколько слукавил. Министерство финансов, где я служу, мало занимают судьбы палестинских иудеев. Но перед отъездом из России я имел беседу с господином В. (несомненно, вы слышали об этом человеке, переполошившем вместе с Великим князем петербургское общество). В. много говорил о прожекте канала между Средиземным и Красным морями, об изысканиях Талабо, Стефенсона и Негрелли, о внимании, проявленном к сему предмету французским посланником де Леспессом. Я поведал об этом Соломону Ротшильду, и надо было видеть, как вспыхнули глаза моего визави!

Не зря говорят, что братья Ротшильды опутали Европу и Россию сетью агентов-осведомителей. Ажиотаж, вокруг «крымского гостя» достиг и Вены: вожделенный документ явился, как по волшебству, а банкир долго расспрашивал меня о упомянутом господине. Расстались мы, условившись встретиться в Берлине, куда он собирается по делам прусского филиала банка.

Вы, вероятно, гадаете, какое отношение имеет все это к госпоже Казанковой? Уверяю вас, самое прямое. Дело в том в том, что в беседе с Фро мы заговорили о его знаменитой коллекции живописных полотен господина Ротшильда и я, не удержавшись, похвастал предстоящей встречей.

К моему удивлению, это вызвало у госпожи Казанковой немалый интерес. Она пару раз отлучалась из-за стола, а вернувшись, старалась продолжить тему. И, знаете что, друг мой? Я не мог отделаться от мысли, что она отлучалась, чтобы получить указания от кого-то, оставшегося за кулисами этой сцены.

Позже я выкинул эту мысль из головы. В самом деле, какой интерес могли представлять для очаровательной, но пустоголовой Фро, финансовые дела? Да и кто мог давать ей указания — не один же из тех молчаливых типов, о которых я упоминал в предыдущем письме? Они похожи скорее, на слуг или телохранителей, чем на советчиков. Хотя, признаю — когда на улицах вот-вот вспыхнет мятеж, которыми, увы, прославилась столица Франции, я не отказался бы от таких сопровождающих. Одного взгляда на них довольно, чтобы внушить страх Божий любому смутьяну.

Так что я с легким сердцем отдался делам, а перед отъездом в Пруссию, решил зайти и попрощаться с госпожой Казанковой. Каково же было мое удивление, когда я не нашел в упомянутом особняке ни Фро, ни ее спутников? Привратник тоже ничего ни не сообщил, несмотря на щедрую мзду. А когда я стал настаивать — не на шутку перепугался и пригрозил позвать полицию!

Пришлось удалиться — в Париже было неспокойно, а ведь я находился во Франции под чужим именем и с поддельными документами.