Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Договариваясь о встрече, Саша все время перемещался по вестибюлю, присоединяясь к разным группам туристов. Однако охранников не было видно и, кажется, никто за ним не следил.
Когда Саша подошел к стойке, дежурный указал ему на диван, где сидел Геннадий. Саша с улыбкой подошел к нему.
— Ну, как прошел московский вечер? — поинтересовался Геннадий.
— Расскажу в архиве.
— Есть что рассказать?
— Более чем достаточно. Мои кузины тоже приедут.
— Они что, архивариусы?
— Нет, но вместе мы знаем восемь языков, и это совсем не лишнее. Ведь там полно работы.
— Ну, хорошо. Нам действительно придется попотеть. Я не уверен, что мы сможем найти нужные папки. Там находится личный архив семьи Романовых, а это настоящий лабиринт, где ничего не стоит потеряться.
— Понятно, — ответил Саша. — Ну что ж, пойдем. Нас ждет машина.
Пройдя мимо гостиничной охраны, они вышли на улицу.
Едва они сели, машина сорвалась с места и покатила по московским улицам. Мужчины долго ехали молча. Наконец Саша заговорил:
— Я позвонил Орловскому.
— Зачем?
— Дмитрий подарил мне брошь, которая якобы принадлежала моей семье. Но я заметил, что наш герб там изображен неправильно. Мне кажется, что ее изготовил Орловский.
— Он действительно прекрасный мастер, но подделками никогда не занимался.
— Почему ты так думаешь? Возможно, именно он сделал Снегурочку.
— Таланта у него на это хватит, тут я с тобой согласен. Но он не умеет делать пурпурин и, кроме того, это очень честный, глубоко верующий человек. Он не способен на мошенничество.
— Но может быть, его заставили?
— Вряд ли. Он бы тогда нарочно сделал какую-нибудь ошибку, заметную для специалиста.
— Например, герб в зеркальном отражении?
— Возможно. Или перепутал бы инвентарный номер, или поставил бы одесское или киевское клеймо на вещи, которая могла быть сделана только в Москве или Петербурге. Он собирается составить catalogue raisonné[22]— полный перечень всех подлинных изделий Фаберже. Орловский — один из самых крупных специалистов в этой области.
— Тогда пойдем к нему завтра вместе. Встреча обещает быть интересной.
Машина подъехала к архиву Академии наук, где хранились документы царской семьи. У дверей их встретил энергичный старик, который радостно приветствовал Геннадия.
— Саша, познакомься с моим другом, Кириллом Степановичем. Он должен знать об этих папках.
— Кирилл Степанович, извините, перейду прямо к делу. Мне нужны кое-какие сведения об одном изделии Фаберже.
— Здесь я вам ничем помочь не смогу. Все архивы Фаберже находятся в Петербурге.
— Но мне нужны особые сведения. Я слышал, что у Комиссии по изъятию ценностей имелся список конфискованных изделий, который совсем недавно был затребован Алмазным фондом.
— Молодой человек, скажите мне, что именно вас интересует, и я подскажу, как это найти, — сказал Кирилл Степанович.
— Я предполагаю, что вещь, которой я интересуюсь, могла быть конфискована в тридцатые годы, а затем продана Комиссией по антиквариату на Запад, так как она оказалась в частной коллекции в Германии.
— Этих сведений для меня недостаточно. По ним ничего не найдешь.
— Значит, списки конфискованного нам не помогут?
— Слишком мало информации, чтобы что-нибудь найти, — заметил Геннадий.
Вздохнув, Саша отвернулся и стан искать глазами место, где можно было бы посидеть, дожидаясь Марины с Викторией. Мимо него непрерывным потоком шли люди, пришедшие покопаться в архивах.
— Подождите-ка, — остановил его Кирилл Степанович. — Как вы сказали вас зовут?
— Озеровский, — снова повернулся к нему Саша. — Александр Кириллович.
— Князь Озеровский?
— Бывший, — улыбнулся Саша.
— У меня есть идея. Мог кто-нибудь из ваших слуг знать об этой вещи?
— Возможно.
— Тогда все просто. Вы должны обратиться в КГБ.
— Куда? — раздался голос позади них.
Обернувшись, Саша увидел Марину с Викторией.
— Сведения, которыми мы располагаем, слишком расплывчаты и списки конфискованного тут не помогут. Нам надо обращаться в КГБ, — сказан им Саша по-английски.
— Зачем? — спросила Виктория.
— Пойдемте присядем, — пригласил их Кирилл Степанович.
Он привел их в небольшую комнату на первом этаже. Когда все расселись, Кирилл Степанович занял место во главе стола.
— Списки конфискованного нам не помогут, — начал он. — Это бесконечный перечень вещей, которые были изъяты из банковских и домашних сейфов, из хранилищ, усадеб и так далее. Там указываются только сами предметы. Если бы вы искали царское колье или потир из какой-то определенной церкви, тогда стоило бы обратиться к этим спискам, так как они составлены по месту конфискации. Хотя зачастую они были неполными. Но поскольку у вас только имя владельцев, причем довольно известное, вам лучше обратиться в КГБ.
Саша посмотрел на кузин. Марина вполголоса переводила сказанное Виктории. Когда она закончила, Виктория, кивнув головой, спросила:
— А почему в КГБ?
— Видите ли, когда в тридцатые годы стране потребовались деньги, Сталин занялся поиском уцелевших ценностей. НКВД, секретная полиция тех времен, арестовала множество людей, которые были как-то связаны с богатыми семьями, банками, ювелирными фирмами. Они допрашивали бывших слуг и родственников дворян, купцов и академиков, чтобы выяснить, что те знают о сокрытых ценностях.
— Ну и что? — спросил Саша.
— А то, что, если вы пойдете в архив КГБ и скажете, что вы князь Озеровский и хотите ознакомиться с досье вашей семьи, вам выдадут дело, в котором имеются имена арестованных друзей, знакомых и слуг, протоколы допросов и, может быть, даже указана дальнейшая судьба этих людей.
— Но ведь эти дела наверняка засекречены. Разве я могу прийти с улицы и потребовать любые папки?
— Можете. Правда, подчас это долгая история. После падения коммунистического режима дела рассекретили и стали выдавать на руки тем, кто имеет для этого основания. У нас с Геннадием там есть друзья. Мы вам поможем.
Саша взглянул на Марину, переводившую для Виктории.
— Ну, что будем делать? Так мы сможем выяснить, передала ли Сиси фигурку кому-то из слуг, но это вряд ли прольет свет на подлинность Снегурочки.
— Я пойду с тобой и помогу искать, — заявила Марина. — Вместе с Геннадием мы все быстро перетряхнем.