Ямамото готовится к еще одной операции. Но цель его приготовлений, упоминавшихся в донесениях японцев в виде таких буквосочетаний, как AF, и могло означать любое место — и Мидуэй, и другие Гавайские острова, и Алеутские острова, и Новую Каледонию, и даже австралийский Сидней.

Однако в тот период — весной 1942 года — знание планов врага стало насущной необходимостью. У Нимица возникла одна идея. Он дал распоряжение командующему Сирилу Т. Симарду, своему подчиненному на Мидуэе, сообщать в Пёрл-Харбор по радио, что водная система атолла нарушена. Сигнал этот отправили открытым текстом, и японцы (которые, разумеется, тоже сидели на прослушке и перехвате сообщений американских радиостанций) могли спокойно принять и прочесть. Двое суток Рошфор и его коллеги не вставали со стульев, дожидаясь, пока японцы не угодят в западню. На третьи сутки это произошло.

Одно из перехваченных сообщений об AF включало упоминание о трудностях с поставками пресной воды.

Теперь Нимиц мог заниматься своими планами в полной уверенности, что цель — Мидуэй. Теперь у дешифровальщиков «белых пятен» не оставалось; фактически все сообщения могли быть перехвачены с идеальной точностью. План, разработанный Нимицем, стал образцом изобретательности и смелости. Он навсегда вошел в историю войны на море как классический образец. Описание баталии 4–5 июня 1942 года выходит за рамки этой книги, но Нимиц понял, что оно выиграно, когда рано утром 5 июня капитан Рошфор вручил ему перехваченный сигнал флагмана Ямамото. В переводе это было: «Охват Мидуэя отменен».

После Мидуэя адмирал Ямамото слег и в течение недели страдал сильнейшими болями в животе, его личный врач так и не смог диагностировать заболевание. Одно было ясно — оно носило психосоматический характер. Неудивительно — Ямамото понял, причем предельно ясно и намного раньше остальных, что Япония, по сути, проиграла войну с поражением у Мидуэя. «Отказ Ямамото взять Мидуэй был крупнейшей его неудачей, — писал Тэддеус

Туледжа. — Его неудачу усугубила потеря 4 тяжелых быстроходных авианосцев вместе с самолетами и большинством пилотов. Для такой страны, как Япония, с ее ограниченными производственными мощностями, это была невосполнимая потеря».

Ямамото потерпел поражение от американской криптографии. В конце концов она свела его в могилу. В середине апреля 1943 года, почти точно в годовщину баталии, Ямамото отправился в инспекционную поездку на Соломоновы острова, где шли тяжелые бои. Точный маршрут его полета (Ямамото летел на остров Бугенвиль) стал известен, поскольку сообщение об этом было перехвачено американским дешифровальщиком. Военно-морская разведка подготовила перехват самолета Ямамото и нескольких истребителей сопровождения. Японские самолеты (2 бомбардировщика, в одном из них Ямамото, и 6 истребителей сопровождения) стартовали по графику, американские истребители (18 машин) перехватили их 18 апреля и сбили самолет Ямамото. Находившийся на борту адмирал погиб.

Дешифровка по-прежнему играла решающую роль на протяжении всей Тихоокеанской войны. Однажды дело едва не привело к беде — «Чикаго трибьюн» торжествующе расписала ее роль в победе в баталии при Мидуэе. Неприятности на этом не кончились — в один прекрасный день команда слишком уж ретивых агентов Управления стратегических служб США напала на резиденцию японского военного атташе в Лиссабоне, взломала его сейф и похитила кодовые книги. Оба события заставили японцев изменить коды. Система подверглась опасности и в третий раз, когда часть перехваченных материалов по радионаблюдению за японцами исчезла из военно-морской разведки в Вашингтоне. Часть их содержания позже всплыла в статьях в журнале «Кольере», таким образом проинформировав противника, пусть и непреднамеренно, что его коды не столь уж и надежны.

Каждый допущенный факт неосмотрительности вынуждал дешифровальщиков начинать с нуля, но им всегда удавалось вновь и вновь проникать в секреты неприятеля.

И хотя эти сотрудники и сияли подобно ярким звездам на небосводе американской разведки в начале войны, они все же были не единственной группой, кто обеспечивал Америке вклад в победу в войне. Соединенные Штаты со временем все же обзавелись тем, что можно назвать квази-разведывательной организацией. Это был отдел, известный как Координатор информации, учрежденный незадолго до Пёрл-Харбора по инициативе и под руководством Донована. Упомянутое учреждение представляло собой агенство с не совсем ясными задачами, причем строго гражданского статуса, и состояло в основном, по выражению Джона Чемберлена, «из так называемых «Ста преподавателей» — группы специалистов средних лет по антропологии, экономике и десятку других наук плюс несколько молодых преподавателей — докторов философии, до этого вполне добросовестно протиравших штаны в залах библиотек».

Высмеиваемые, подначиваемые и игнорируемые профессионалами разведки, эти вновь прибывшие оказались намного лучше своей репутации. Эти сто профессоров вместе со своими молодыми ассистентами представляли собой откапывавших факты исследователей, которых не надо было учить тому, как извлекать важные сведения из библиотечных книг и вычитывать их между газетных строк. Самым представительным было отделение в Нью-Йорке, возглавляемое Уильямом Вандербильтом, бывшим губернатором Род-Айленда. При подборе кадров ему приходиось надеяться исключительно на себя, и он стал по крупицам собирать разведслужбу некогда отвергнутых профессионалов, выявлять тех, кто обладал специальными знаниями в определенных областях, и даже собирать фотографии тех мест, которые были сделаны в мирное время, а теперь находились на занятых врагом территориях или вовсе во враждебных государствах, и интенсивно общаться с возращавшимися из-за рубежа туристами.

Намного позже, во время бомбардировок Германии, определенное производственное предприятие в рейхе смогли точно определить как цель для будущих бомбардировок из увеличенного фото, приобретенного ранее кем-то из сотрудников в офисе Координатора. Он помнил, что крупные фирмы часто печатали изображения своих производственных предприятий на официальных бланках в виде «шапок», и отныне он стал ярым коллекционером подобных служебных бланков. Изображение того самого германского важного производственного предприятия и было получено из одного из подобных фирменных бланков.

Другим выдающимся успехом Координатора информации была важная информация, необходимая для овладения городом Бон[64] в Северной Африке. Она была получена в нью-йоркском бюро говорившей на нескольких языках супругой одного выдающегося психоаналитика в ходе рутинного допроса одного французского инженера, беженца из города Бон.

Но, несмотря на перечисленные успехи, в первой половине 1942 года Рузвельт, делая свое заявление, был в целом прав — у Соединенных Штатов не было аппарата разведки, в котором ведущая держава нуждалась для ведения большой войны. На первом месте в разведке, как указал Эйзенхауэр, стояли военные и военно-морские атташе. И в армии, и в военно-морском флоте военные атташе формируют своего рода элиту, а потом превращаются в группировку. Большая часть их времени уходит на участие в бесполезных церемониях. Они склонны прививать свои собственные воззрения и образ мышления преобладающим тенденциям в странах, где они служат, вместо того чтобы оставаться беспристрастными. Президент Рузвельт, раздраженный не столько их нередкими проявлениями невежества, сколько их печально известной предвзятостью, не скупился на язвительную критику в их адрес.