Лерочку за руку и поволок прочь. В машину. А затем, после очень быстрой езды, — в ее квартиру. До нее было гораздо ближе, только поэтому. А впрочем, без разницы.

Они целовались в лифте, потом — в коридоре, попутно избавляясь от одежды.

— Я так по тебе скучал, — бормотал он между поцелуями. Лерочка молчала, но по ее нетерпению Олег видел: она тоже очень рада его присутствию.

Ему хотелось большего. Гораздо большего. Чтобы она говорила, сыпала признаниями, какими-то милыми словечками, что понятны только им двоим. Но вместо нее говорило тело — податливое, отзывчивое, такое желанное.

«Ничего, — решил Олег, — рано или поздно я своего добьюсь».

Нетерпение его было велико, но он никуда не спешил. Целовал Лерочку в шею и грудь, гладил ладонями бедра, исследовал пальцами нежную кожу, находил точки и местечки, от прикосновения к которым Лерочка вздрагивала, охала, стонала.

— Пожалуйста, Олег, — наконец-то взмолилась она, притягивая его к себе. Ее бедра терлись о его, глаза лихорадочно блестели. — Пожалуйста, — шептали губы.

Просьба переросла в стон, когда он наконец-то поддался ее мольбам. Ему хватило нескольких движений, чтобы она задрожала, вскрикнув, уплыла за черту чувственного удовольствия.

Олегу хватило сил притормозить, почти остановиться, чтобы дать ей возможность немного покачаться на качелях затихающего экстаза, а потом начать все заново — вести ее к пику, подстегивать глубокими толчками, доводить до края, за которым — точка невозврата уже для них двоих.

Горячо. Нестерпимо остро. Ярко и прекрасно. Так, как никогда раньше. А может, и так, как уже было, но все равно разделенная страсть казалась Змееву новой неизведанной галактикой, которую еще исследовать и исследовать, открывая для себя и для Лерочки невиданные никем и никогда звезды.

— Вот теперь помирились, — пригладил он влажный завиток возле ее уха.

Лерочка лежала в его объятиях расслабленная, удовлетворенная, с мягкой улыбкой на губах.

— Я думаю. — сказала она мечтательно, — иногда нам просто необходимо ругаться.

И тогда Олег рассмеялся. Лерочка умела вызывать в нем чистые, какие-то абсолютно правильные эмоции, от которых пела душа, радовалось сердце и кружилась в искреннем танце голова.

Глава 60

Лерочка

Широкими шагами шел май. Дразнился клейкими листочками, пах буйным цветением, щедро сыпал солнечными лучами и шептал о любви.

Мы со Светой перебрались на новое «место жительства», что оказалось и лучше, и более выгодно расположено.

Как-то незаметно мы сдружились, стали больше общаться. До того, чтобы встречаться «семьями», дело еще не дошло, но, думалось мне, это вопрос всего лишь времени.

— Кажется, я влюбилась, — вздохнула однажды Света.

— Это ж хорошо? — осторожно спросила я. Света выглядела немного расстроенно, что ли.

— Не знаю, — тяжело вздохнула она. — Он такой дурачок, Венька, но ми-и-илый. Мой дурачок, — сказала Светка чуть тверже.

— Что тебя смущает? Идиот-папа в анамнезе?

— Да нет, — поморщилась Света. — К счастью, Веня вообще на папку своего не похож. Ни внешне, ни внутренне. Видимо, все от мамы досталось. Старший вообще с горизонта исчез с тех пор, как твой Змеев его зашугал до полусмерти. Это не значит, что старый пень не сделает бросок, если ему представится возможность, но, думаю, это случится нескоро. К тому же, он в печали: Веня ко мне перебрался, бросил его и перестал внимать каждому его слову.

— Тогда что не так?

— Ну… — Света нахмурила брови и ожесточенно потыкала вилкой в тарелку. — Когда я его в коридоре подхватила, ни о чем таком и не думала. Это был мой шанс на неодиночество, и я не хотела его упустить. Веня не принц мечты, к тому же, я старше на пять лет. Ну, еще и эти интриги с его папой, что капал на меня слюной, как гюрза. И Веня — такой восторженный, как щеночек, обожанием в глазах. Я на него тогда посмотрела и решила: «Абы в штанах кто-то рядом». Так-то я могу любого почти затащить, — тяжело вздохнула она. — Только это ненадолго. Не задерживаются. То есть могут и задержаться, но это не по-настоящему. А с Веней у меня согласно пророчеству — самый обычный брак светит. Как у всех. И очень даже вероятны дети, — снова подавила она вздох, но я услышала: голос у нее напряженный и дрожит, как лист на ветру.

Я уставилась на нее во все глаза.

— У таких, как я, детей не бывает. Или очень редко.

— По большой любви? — снова осторожно спросила я.

— Ну, да. Что-то вроде того, — она, кажется, была в смятении.

— И тебя пугает, что ты влюбилась?

— Ужасно. Никогда не думала, что способна испытывать это чувство. Обычно меня привлекали другие мужчины. Постарше, брутальные, пахнущие властью и деньгами.

Ну, понятно: высокий худющий Веня с не очень развитой мускулатурой, к тому же рифмоплет и музыкант, а еще слегка похожий на лошадь в сравнении не шел с тем, что когда-то нравилось Свете. Ну, и если папа отлучил Веню от груди, еще и нищий.

— Зато ты ни в кого из них не влюблялась, — привела я очень веский аргумент. — И, уверена, никто не любил тебя так, как любит Веня. А еще он способен рассмешить, взбесить, очаровать, задарить цветами, спеть серенаду. Ну, и, наверное, неплох в горизонтальной плоскости, раз уж при всех своих видимых минусах не просто рядом остался, но и к тебе переехал.

Света смутилась еще больше. Вообще новый человек. Я ее такой никогда не видела. Всегда холодная, отстраненная, с пронзительным взглядом. Ведьма, одним словом. А сейчас она человечнее стала, проще, что ли… Разительные перемены. И дело не в том, что мы стали ближе. Кажется, это Веня на нее так влияет. Вот что значит — ее человек.

Я часто вспоминала Светкины слова о Змееве. За это время и у нас многое изменилось. Вроде бы ничего глобального, но я забыла, как это — тосковать в одиночестве. У меня будто второе дыхание открылось.

Он как стена — мощный, надежный, вечный. Не без его царских замашек — куда уж без них, но я в какой-то момент поймала себя, что получаю удовольствие и от его команд, и от наших мелких стычек, что никогда не перерастали в грязные скандалы.

Он умел все перевести в шутку. Не умел долго злиться и нередко подлизывался, если перегнул палку. Что до наших ночей… Я получила все с лихвой за долгое ожидание. Страстный, горячий, нежный, изобретательный.

С Олегом было хорошо и спокойно. С ним было увлекательно и драйвово.

Он покорил Вересовского деда Сашу, нередко они резались не за жизнь, а на смерть в шахматы.