– Нет времени! – перебила его Аня. – Лялечка-то в неояслях и к утру загнется от голода и холода, пока небоход починят да запустят. Ой, кстати…

Девушка выбежала из комнаты. А Маша подошла к Андрею и тоже выглянула в окно.

– Я могу попытаться починить его, – предложила девочка.

– Разве ты механик?

– Я же могу магией восстанавливать вещи. Между прочим, в том и состоит работа Смотрителя – пока вы спите в Черный Час, он восстанавливает город. А Птицы его охраняют от Тьмы.

– Маша, угомонись! – не выдержал Андрей и шлепнул ладонью по подоконнику. – Мы тут живем всю жизнь, а ты – всего неделю, и я постоянно слышу от тебя какие-то несусветные новости. Есть неоспоримые вещи – в Черный Час нельзя выходить из дому, в Черный Час летают Ночные Птицы Рогонды, а Смотритель гонит Тьму и усмиряет Ночных Птиц. Это длится не одну сотню лет! Птицы дикие, но очень редкие и ценные живые существа, и если они унесли-таки ребенка – есть шанс уговорить их вернуть его, но небольшой, потому что Птицы мало кого слушают. Ты можешь попытаться, тем более что, как ты говоришь, у тебя уже получилось однажды убедить их не трогать вас с Селедкой, но если у тебя ничего не выйдет и ребенок погибнет внутри неоясель, ты добьешься максимум того, что жители испугаются.

– Ерунда, их гораздо больше Орден пугает, – отмахнулась Маша.

– Кстати, Ордена больше нет, ты слышала? После наших приключений в пещерах осталась только община для бездомных, да еще где-то под землей вроде бродят морские тельца. Сердцевидка-то погибла, и все старшие братья и сестры, кто выжил в пещерах, собирают ракушки на берегу…

Вбежала Аня, в руках у нее был цилиндр со светящейся синей полоской на боку.

– Это патрон к неояслям. У мамы остался один, хотя она ими уже давно не пользовалась. Если тебе удастся добраться до ребенка, ты сможешь заменить патрон, чтобы малыш продержался подольше!

Маша с благодарностью приняла цилиндр и положила его в потайной карман, к перчаткам. Жилет слегка встопорщился под мышкой, что, однако, почти не мешало двигаться.

– Ну хорошо, времени нет, – сдался Андрей. – Пойдем на крышу и посмотрим, сумеет ли Маша запустить небоход. С наступлением темноты его, конечно, опять сломают Птицы, но до вечера еще далеко, может, мы и успеем.

– Мы? – повернулась к нему Маша.

– Ты, конечно же, думала, что я отправлю маленькую девочку, то есть, извини, великую сквознячку одну в горы, к диким и хищным Птицам, а сам буду дома мультики смотреть? – Андрей сдвинул брови. – Не спорь! На крышу!

Внутри каминной трубы были, как оказалось, прибиты скобы, по которым ребята и вылезли на крышу, как по лестнице. Монорельс, заброшенный и тусклый, проходил прямо над их головами. Маша щелкнула пальцами, представив себе, как по нему скользят маленькие вагончики, такие, что она видела неподалеку от пещеры Ордена. Но ничего не случилось.

– Ну как, работает? – Аня ежилась на ветру и куталась в свой халат.

– Может, его должен кто-то запустить? – задумалась девочка.

– Я думал, ты его и запустишь, – усмехнулся Андрей. – Вообще-то это нелегкое дело – монорельс идет над всем городом, от порта, поднимаясь в горы. Ты даже не знаешь, какой он длинный.

Маша тут же обернулась в сторону порта и теперь представила себе монорельс, весь, целиком, связывающий, как суровая ниточка, кривые улочки Рогонды. Она щелкнула пальцами еще раз. Что-то тонко заскрипело. Аня подбежала к краю крыши и поставила ладонь козырьком к глазам, чтобы лучше видеть.

– Один вагончик идет! – наконец сообщила она.

– Прыгаем в него, – предложил Андрей Маше и крепко стиснул ее руку.

Наконец вагончик поравнялся с домом. Он был какой-то неровный, его хвост располагался ниже носа, крыша уходила назад и вниз, как у фуникулера. Из открытой двери свисала ступенька, которая едва не задевала крышу дома. Андрей легко запрыгнул на нее, втащил за собой Машу за руку. Сидений внутри не оказалось, только полно металлических трубок, из которых вынули подушки. Стекла щерились опасными на вид осколками. Ребята встали посередине вагончика, держась за руки, чтобы не упасть и не наткнуться на стекло или на металлическую трубку.

Рука у Андрея была твердая и горячая. Маша даже подумала на секунду, что у него температура, и машинально поднесла вторую руку к его лбу. Нет, температура нормальная. А прикосновение Машиной руки к его лицу Андрея отчего-то смутило. Он зажмурился и замер.

– Извини. – Машины непослушные губы смогли выдавить только это слово, без объяснений. Она тоже смутилась и отвернулась к разбитому окну, чтобы посмотреть на город. Полукружья каменных лестниц, чешуйки черепичных крыш – все это живо напомнило девочке первый день.

– Кирилл сказал, что Рогонда похожа на морской желудь на створке раковины, – пробормотала она.

– Хм, действительно, – удивился Андрей. – А я и не знал, что Селедка способен на такие сравнения.

– Кажется, они подружились с Олей? – неосторожно спросила Маша. Ее очень занимала мысль о том, не ревнует ли Андрей Олю к Селедке.

– Да хорошо бы, – усмехнулся тот неожиданно. – Я опекал раньше Чайку, как тебя, потому что она сирота, а брат вечно в отъезде, да еще Оля связалась с Боцманом… Боцман, хоть и занимался вроде бы хорошими делами – помогал рыбакам, боролся за справедливость, – всегда действовал немного чересчур. Например, с той же Капитошкой. Он не пытался ее уговорить помогать рыбакам, а просто привел нас однажды и велел закидать гнилыми овощами одну из ее служанок. Я часто был не согласен с его методами, но ребята стояли за него горой. Он умеет делать круто, поступать красиво, а правильно или нет – неважно.

– Аня говорила тогда, у таверны да еще в пещере, что ты в Чайку влюблен, а Аня влюблена в тебя.

Андрей усмехнулся, но почему-то отвел глаза.

– Думаю, это была игра на публику, чтобы поймать Боцмана с поличным. Ане всегда нравился Карась. Боюсь, он для нее идеал старшего брата и защитника, каким я так и не стал. Крепкий, как скала, и послушный, как ягненок. Оля мне нравилась когда-то. А кому она не нравится? Красивая. Вообще не понимаю, зачем я с тобой об этом говорю.

– Тогда зачем ты со мной об этом говоришь? – спросила Маша, отвернувшись, глядя, как тает внизу Рогонда, как приближается площадка на вершине круглой скалы.

– Наверное, как раз потому, что мне нравишься ты. – Андрей лукаво усмехнулся, слегка сжав ее пальцы. – Может быть, когда тебе будет столько же лет, сколько мне сейчас, ты подумаешь о том, не согласиться ли тебе стать моей девушкой?

Маша, вспыхнув, вырвала руку и едва не упала, поскольку вагончик резко остановился.

– Не обижайся, – мягко и торопливо сказал Андрей. – Просто знакомые мне девочки в двенадцать лет играют в куклы и смотрят мультсериалы. С ними даже поговорить не о чем пока. Повзрослеешь – поймешь. Я мог бы сказать, что люблю тебя, как младшую сестру.