Смагин попросил описать грабителя – на всякий случай. И так было ясно, о ком речь: вырисовывался Гопа, он же Свирский. О нём почти забыли, что было жестковато, ибо пребывал он до сих пор в камере. Не голодал, лишениям не подвергался и, что не удивляло, на волю не просился. Какая тут воля, если по подвалам медведи бродят? И только ли по подвалам?

Задал Смагин гражданке Сокольниковой ещё один давно волнующий его вопрос:

– Почему же вы не сказали сразу, что племянник ваш проживает в Ленинграде?

Ответ был более чем оригинален.

– Ну, тогда он Петроградом назывался, – весомо заявила женщина. Подумала, потеребила рукав старого пальто, удивлённо посмотрела на Смагина, что означало «неужели такие простые и понятные вещи надо пояснять?» и заговорила: – Я вам товарищ начальник и говорила «заходил в гости» – приезжал то есть. А давно, когда он жил в Москве… то забегал на чаёк!

Логика была убийственная. Смагин ещё раз настроил себя на реализацию ёмкого тезиса, актуальность которого только что была ещё раз бесспорно подтверждена: « Век живи – век учись».

Смагин попросил Сокольнику подождать в коридоре. Арсентьев быстро изложил информацию, полученную при посещении ювелирного магазина. Смагин внимательно выслушал.

– Неимоверно твёрдые, говоришь… – пробормотал он, пристально глядя в окно. – Как антрацит? Блестящие? Где Сибирь, там и медведи. А где медведи, там и Гопа! – перевёл взгляд на Арсентьева и живо скомандовал: – Ну, что? Опознание?

Арсентьев кивнул, встал из-за стола и пошёл к двери.

– Пусть Мария Ивановна войдёт, – сказал вдогонку Смагин.

Иван, назвав себя идиотом, не собирался долго находиться в таком незавидном статусе и быстро исправил положение. Он затребовал всю историю записей камеры наблюдения и потратил немало часов на её просмотр. Итогом этой кропотливой работы стал очередной звонок Машке. На этот раз он предложил ей взять с собой Глеба. Через пару минут спохватился, поняв, что его начальственная позиция может быть неправильно понята, и перезвонил персонально Глебу, объяснил ситуацию.

Парочка не заставила себя ждать. Глеб позднее признался, что отнекивался, как мог, так как не горел желанием видеться с Иваном на работе – «для этого есть более приятственные места», но Машка уговорила, намекнув на некоторые дипломатические тонкости, и пресекла фантазию супруга, заявив: «Пива не будет – нам и так хорошо!». «Тонкости» Глеб оценил уже на месте, увидев Ирину, пребывавшую здесь же в просторном кабинете.

Смагин представил своего друга Ирине, после чего Машка властно, по-хозяйски увлекла Ивана в дебри компьютерных исследований. Ирина нервничала. Глеб на длительное время оказался не у дел, что его не воодушевляло. Он скучал и время от времени косил глазом в известную сторону. Иван выбрал момент и незаметно для окружающих показал ему кулак, кстати, весьма не маленький. Глеб изобразил лицом: я вообще в вашей Вселенной человек случайный…

Иван прекрасно понимал, что есть служебная тайна и этика. Но Глеб – это не случайный прохожий или шапочный приятель. Поэтому Иван позволил себе процедурное легкомыслие и кратко ввёл своего друга в курс проблемы. Машка вникать не пожелала и быстро набросала на листе бумаги дружеский шарж на Ивана, где он был изображён в виде большого стилизованного знака вопроса. Глеб все выслушал, отметил, что в спортивной команде массажист – человек чрезвычайно уважаемый. Подумал и добавил: «У неё должна быть частная практика, ибо в салоне, если не хозяин, ни черта не заработаешь…»

Иван бросил взгляд на Ирину, и она без слов открыла сейф и извлекла картонную коробку с бумагами. Её поиск стал целенаправленным.

Предложенные Иваном тексты Глеб небрежно свернул и пообещал рассмотреть «как только, так сразу».

Ирина и Глеб готовы были распрощаться и покинуть помещение, как после осторожного стука в дверь появился господин Остужев. У дверей образовалось маленькое столпотворение. Иван долго извинялся перед реставратором за доставленное беспокойство. Глеб и Машка выскользнули за дверь, предоставив Ивану возможность заняться приглашённым посетителем.

Иван затеял с реставратором довольно пикантный разговор. Ирина пару минут послушала и деликатно вышла. Речь шла о возможных амурных похождениях директора антикварного магазина.

– Мы не были настолько близки, чтобы обсуждать такие интимные стороны жизни, – пояснил Остужев. – Я даже затрудняюсь сказать, как он строил отношения со своими работниками. Я имею в виду особ женского пола.

– Понимаю, понимаю, – заверил Иван. – Просто обстоятельства сложилось так, что мы вынуждены собирать информацию по крупинкам, по бусинкам. Появились веские основания предположить, что Антон Маркович в женском вопросе, так сказать, не совсем праведник. Но это – дело личное, для общественности закрытое. Закрытое… до тех пора, пока не приводит к последствиям резонансным, трагическим. Понимаете?

– Безусловно, – ответил Остужев. – В такого рода… аномальностях нельзя забывать о последствиях. Чем я-то могу помочь? Если только… Приходилось мне неоднократно бывать в кабинете Антона Марковича. Компьютер, понимаете, под углом стоял. Создалось у меня впечатление, что использует он его больше для баловства, развлечения. Ни разу не видел, чтобы у него какая полезная программа была открыта. То девочки, то острова с пальмами.

– А подвигами своими на этой ниве он не делился? – спросил Иван.

– Нет, нет – не те отношения, – заверил Остужев.

Иван затронул щекотливую тему о возможных связях гражданина Зайда с уголовными элементами: может, авторитетный реставратор даст какие наводки в этом направлении при полной, естественно, конфиденциальности. Остужев ответил просто:

– Думаю, не надо обладать большой прозорливость, чтобы предположить определённые связи человека, всерьёз занимающегося антиквариатом, с определёнными лицами. Это аксиома. Притом аксиома известная и мне, и вам. Потому я никогда даже не пытался выйти за рамки своей компетенции: меньше знаешь – больше проживёшь.

– Видимо, Антон Маркович где-то нарушил это золотое правило, а то и взял на себя нетипичные функции, – задумчиво произнёс Иван.

– Возможно, – согласился с ним Остужев. – Это сложная система отношений, в основе которой лежат деньги, большие деньги. Туда легко войти, но вот выйти… сами понимаете…

– Понимаю, – сказал Иван.

Согласовать с генералом проведение эксперимента в кабинете не удалось. Иван на это особо и не рассчитывал. Корнеев занял в этом вопросе жёсткую позицию, однако выделил в помощь двух крупногабаритных молодых людей, которые перетащили здоровенный картонный ящик в небольшой спортзал. Сюда и были приглашены добровольцы, организованные Ириной и Демьяном. Ребята сбились с ног, вылавливая и собирая до кучи участников этой странной акции, и чуть не натёрли мозоли на языках, повторяя перед приглашённой публикой бесконечное количество раз постановку задачи и отвечая, вернее, умело не отвечая, на вопрос: «А зачем все это?»