И это гордость и слава элен-коферов?

Что-то вид у них дрянной. Может даже, такой же дрянной, как и у Обители Богов.

Видимо, Старейшие успели что-то такое предпринять напоследок – не хотели сгинуть в одиночестве.

Гномы заговорили между собой. Несколько раз Фебруарен слышал, как они упоминали Ветроходца.

– Сын человеческий, – обратился к нему Железноглазый, – ты говоришь, что надобны элен-коферы. Если желаешь, чтобы мы простили твою дерзость, поведай всю правду. Чего ты хочешь? Что собрался делать? Как нашел дорогу в наш мир?

И Фебруарен рассказал. Он не врал и почти ничего не утаивал. Правда, упоминать о том, каким могуществом обладает в срединном мире, не стал. В мифах говорилось, что у элен-коферов есть магический рог, который трубит, стоит при нем солгать. Никакого рога волшебник не увидел, но наверняка он у них наготове.

Элен-коферы принялись совещаться.

Хоть языка Фебруарен не понимал, было ясно: разгорелся спор. Спорящие раскололись на два лагеря и готовы уже были наброситься друг на друга.

Одни настаивали, что ничего предпринимать не следует. На Обитель Богов элен-коферам плевать. Пусть Ветроходец творит в срединном мире что пожелает. Пусть оба эти мира погибнут, раз уж так распорядилась судьба. Участь людей, как и угодивших в ловушку моров, элен-коферов не касается.

Другие утверждали, что мир гномов начал выцветать. Он тоже по-своему умирает. И даже если забыть про уготованную срединному миру участь, Харулк Ветроходец – самый злобный, жуткий, древний и безжалостный враг элен-коферов. Давным-давно им хватило хитрости пленить его, и со временем он явится по их душу, когда станет властелином всех девяти миров. Если кто-нибудь его не остановит.

Фебруарен навострил уши: властелином девяти миров? В мифе упоминалось меньшее количество. И каким таким образом он понял, о чем идет речь? Ведь еще несколько минут назад он впервые услышал гномий язык.

Магия.

Девятый Неизвестный был тем самым человеком – одним на десять тысяч, – который, подумав про магию, не пожал бы плечами и не бросил бы это дело. Он тут же принялся ломать голову, как это работает и почему так произошло.

Спор разгорелся с новой силой. Хотя до драки пока не доходило, старейшины разошлись не на шутку. Уже начиная готовиться к худшему, Кловен Фебруарен вспомнил все мифы об элен-коферах и вздохнул.

Он угодил в типичное предание. Именно в таких преданиях, и не только северных, герой обычно отправляется выполнять различные поручения. Если все пойдет по накатанной, гномы согласятся ему помочь, но только если он отправится в страну великанов и украдет там какую-нибудь вещицу, которую под силу унести только сыну человеческому. А перед этим придется стащить из мира эльфов какой-нибудь волшебный ключ, открывающий туда дорогу. А с ключом этим справится лишь тот, кого швырнули на ледяные просторы ада… А когда герой вернется домой, его женят на дочери короля, а сам король отречется от престола в его пользу.

Да уж, прекрасная награда. Если доживешь, конечно.

Те гномы, которые предлагали ничего не предпринимать, выдвигали веский аргумент: спасать мир – слишком тяжкий труд.

– Решено, – объявил наконец Железноглазый. – Мы пришли к соглашению. Те, кто считает, что элен-коферы должны помочь тебе, вольны так и сделать. Вести уже расходятся. Те же, кто не желает помогать, останутся тут и забудут, что ты пробрался в наш мир. Остальные присоединятся к тебе в Обители Богов.

Железноглазый не упомянул ни о каком волшебном талисмане из предрассветных краев, и Фебруарен не стал ни о чем таком заговаривать.

– Подготовка к походу уже началась, – сообщил Железноглазый.

– Превосходно. А пока у вас не найдется чего-нибудь поесть?

Ел он в последний раз давно. Кракен уже переварился, и волшебник в своем рассказе постоянно упирал на голод.

– Конечно найдется.

Железноглазый похлопал менгир в нескольких местах и что-то просвистел. А потом исчез с громким хлопком, лишь клочок бороды опустился на истоптанную траву. Кловен Фебруарен подошел поближе к менгиру. Видимо, тут у них нечто похожее на Модель.

Начали вновь появляться гномы – на этот раз в боевом облачении. Только вот Фебруарену-то были нужны совсем не бойцы, а волшебники-изобретатели. Мастера-искусники, а не громилы.

Может, у них с собой волшебные инструменты? Трудно сказать. Каждый гном тащил мешок больше собственного роста.

Стоит ли впадать в отчаяние? Гномы, решившие отправиться с ним, были самыми старыми из всех. Самыми седыми и заросшими из целой толпы весьма седых и заросших карликов.

Вернулся Железноглазый с двумя тюками. Меньший он вручил Фебруарену со словами:

– Это тебе.

Под тяжестью мешка волшебник согнулся вдвое.

– Ты что, не слышал, когда я рассказывал? Мне больше двухсот лет.

– Пешком еще под стол ходишь.

– Для человека это невероятно много. Раз уж мы тут про возраст заговорили, почему со мной вызвались пойти только старики?

– Пошли те элен-коферы, которые понимают, что стряслась беда. Они помнят Ветроходца и его братцев. Это молодым кажется, будто старики всё преувеличивают, вечно твердят: вот, мол, раньше времена были суровые, не то что нынче. Кое-кто считает, что с Ветроходцем обошлись жестоко – не стали договариваться по-хорошему, сразу прибегли к силе.

Кловен Фебруарен даже пощупал собственный подбородок – проверил, не отвисла ли челюсть. Элен-коферы же почти бессмертны. Неужели хоть сколько-нибудь взрослое разумное создание способно так думать? Да если бы с Харулком вздумали вести переговоры, он бы первым делом сожрал парламентеров. Раз враг собирается договариваться, значит уже признал возможное поражение и просто хочет выкрутиться.

С Орудиями вроде Ветроходца никакие переговоры вести нельзя. Победа или смерть. Никаких компромиссов Ночь не признавала.

– Не удивляйся так, сын человеческий. Не только твое племя плодит глупцов, – посетовал Железноглазый и быстро сменил тему: – Испытание предстоит суровое. Придется в прямом смысле слова идти между мирами. Никаких тебе восьминогих жеребцов, обернуться ястребами и орлами тоже не выйдет. Волшебства осталось слишком мало. Признаюсь тебе, сын человеческий, я удивлен, что Обитель Богов, как ты говоришь, продержалась столько времени. Там уже все должно было прийти в полный упадок.

Гнома словно бы поразило неожиданное и ужасное подозрение.

– Мы теряем время, – ответил Фебруарен и зашагал вниз с холма к темному, неясному порталу.

Вроде бы обратно на корабль выбирались они не так уж и долго, но этот подъем оказался настоящим испытанием для ослабевшего и не привыкшего к тяжкому труду Кловена Фебруарена. Рухнув на палубу, он почувствовал тяжесть всех своих прожитых лет.

Кое-кто из элен-коферов тоже притомился, вытаскивая наверх огромные мешки. Самые бодрые принялись звать моров с борта ладьи. В мешках гномов лежала в основном еда.