Я скривился.

— Это не новость. Думаю, король Готфрид останется тем же герцогом Готфридом по взглядам и жизненному опыту, каким и был в Брабанте.

— То есть первый среди лордов?

— Да, — подтвердил я. — У которого в личном пользовании будет Брабант, а все остальное… как и водится, лишь по взаимному согласию с местными лордами. То есть как было и есть во всех королевствах.

Он чуть искривил губы.

— Кроме тех, куда вы уже ввели войска.

— Там тоже пока по — старому, — сообщил я. — Во всяком случае, большинство лордов еще не поняли, что у меня не причуды от избытка силы, а политика. Король Готфрид тоже будет вести дела по — старому. Как мне кажется.

Он поинтересовался со всей деликатностью:

— Вы не видите возможности… возникновения конфликтов?

— Как не вижу, — возразил я сердито, — сам знаю, что выкопал себе же яму!.. Конечно же, нельзя вести дела в одном королевстве по — старому и одновременно по — новому!.. Но что делать, придется как‑то разграничить.

— Как? — спросил он в лоб. — Одному политику, другому — хозяйство? Но у вас все переплетено так, что не разберешь, где чего больше… Эх, как бы не воспользовались те, кто норовит вбить клин между вами.

— А такие есть?

— Есть, — ответил он, — и будет намного больше.

— Выявляйте и дальше, — распорядился я. — Кроме того, граф, вам предстоит свое ведомство расширить просто до неприличия.

— Ваше высочество?

— В Ламбертинии и Мезине ваши люди уже есть?

Он кивнул с довольным видом.

— Да, кое‑кто из лордов согласились сообщать нам некоторые сведения… Кроме того, я заслал туда несколько человек под видом торговцев. Только Ламбертиния не королевство, а герцогство, ваше высочество… Хотя и весьма крупное. Побольше некоторых королевств.

— Уже королевство, — сообщил я небрежно. — Я его повысил. Сейчас там наш Альбрехт Гуммельсберг, барон Цоллерна и Ротвайля, кстати, он тоже ныне граф, разбирается с тем, что я наворотил как лось в камышах… В обшем, тех людей гак и оставьте работать под прикрытием, а официально откройте свои отделы.

— Официально? — переспросил он. — Значит ли это…

— Значит, — подтвердил я. — Ламбертиния и Мезина радостно и добровольно вошли в наш братский союз королевств с ограниченным суверенитетом. Конечно, я поотказывался сперва, но затем пошел навстречу их горячим просьбам и принял…

Вместо того чтобы обрадоваться, он посерьезнел и даже чашу поставил на стол.

— Ваше высочество! Как долго продлится их радость?

— Армия проследит, — сообщил я, — чтобы радость не прекращалась.

Он перевел дух с явным облегчением.

— Ах, там наша армия? Тогда друтое дело. Но… откуда она взялась?

— Я решил, — ответил я, — что Скарляндия и Варт Генц пока обойдутся без вооруженных сил, зато их будет переполнять гордость от осознания, что их армии уже завоевали по королевству!

Он пробормотал:

— Завоевали?

— Это для скарляндцев и вартгенцев, — объяснил я. — Потому такое внимание и уделяю вашему ведомству, дорогой граф, что сам не люблю воевать. Мне нужны плоды войны, а не сами войны! Можно сказать, оба королевства завоеваны в результате интриг, но на таком высоком уровне интриги уже никакие не пошлые интриги, а достойный результат высокой дипломатии.

Он взял чашу и в несколько глотков опустошил ее, тем самым молча показывая, насколько впечатлен и потрясен.

— Ваше высочество…

— Вы будете руководить не министерством иностранных дел, — сказал я, — а министерствами… или филиалами вашего министерства. Мы быстро усложняемся, граф, а в громадье дел и планов все развалится, если каждая мелочь не будет под нашим неусыпным и бдительным. Потому… действуйте!

После его ухода я разложил бумаги с наметками, что надо сделать в первую очередь, что во вторую, ибо негоже ставить телегу впереди лошади. Некоторое время двигал их по столу, чтобы получалась хоть какая‑то последовательность из этой спешки и сумбура, и когда начал нарастать холодок тревоги, я некоторое время отмахивался, как от назойливой мухи: что может грозить в королевском дворце в Геннегау, где с той стороны двери двое слуг и трое телохранителей, да еще у входа на лестницу остановят и спросят: куды прешь?

Предостерегающий холодок прокатился от затылка по спине вниз. Я поднял голову и тупо уставился на стену, где нечто странно так вздулось, словно быстро растет опухоль. Донесся треск камня, хруст, а ощущение опасности возросло стократ. Гобелен рухнул на пол, оголенные глыбы на глазах вспучиваются, словно их выдавливает гигантский быстрорастущий гриб, камни начали быстро покрываться изморозью.

Лютый холод прокатился по телу. Пламя свечи на столе затрепетало и погасло, почти сразу погасли и светильники на стене, они всегда там горят, хотя день солнечный и двух окон наружу вполне хватает.

Иней побежал по стене во все стороны от пузыря, а тот наконец с треском лопнул. Внутри в позе эмбрионов два рослых воина в странного вида доспехах и с уродливо загнутыми мечами, похожими на ритуальные.

Я заорал:

— Стража!.. Ко мне!

Оба воина одновременно высвободили ноги, свесив их в комнату, выпрыгнули и разогнулись. Оба на полголовы ниже меня, доспехи не выглядят чем‑то особенным, как и сами незнакомцы, но я на всякий случай выхватил меч и застыл в боевой стойке.

Оба двинулись ко мне, каждый держит меч обеими руками, хотя те совсем не двуручные с виду.

— Эй — эй, — сказал я уверенно, — сперва надо поговорить! Или хотя бы обругать друг друга для задора. Вы что, воинский этикет не читали?

Один нанес быстрый и короткий удар, но я уклонился с легкостью, сам в свою очередь резанул по плечу, проверяя доспехи, с виду они как из крашеной бумаги, однако лезвие, чиркнув со скрипом, не оставило следа.

Озадаченный, я осторожно отступал, поглядывал и на второго краем глаза, а сам уклонялся от ударов своего врага. От злости и неожиданности нападения сердце стучит так, что не сосчитаешь, метаболизм ускорился в разы, однако удары моего тяжелого меча не оставляют и следа, а он рубит с такой мощью, что понятно: старается зарубить с одного удара.

Второй враг все пытается зайти сзади, но я лавирую, выскальзываю, скорость у меня выше, если бы еще и сила…

Отражая удары, все время поглядывал на дверь, что же там затихли, давно должны ворваться… иней с обеих стен пугающе быстро перебрался на дверь, сковал ее геометрическим узором, а сверху покрыл слоем блестящего голубого льда.

Взвинтив метаболизм еще, уже до предела, я сам начал наносить удар за ударом, однако меч жалобно звенит и отскакивает, вызывая боль и дрожь в кистях рук, а неизвестный наступает и рубит с прежней неутомимостью. Я понял с обреченностью, что стоит мне зазеваться хоть на долю секунды…