– Я люблю тебя, – говорит он, его слова такие жесткие и такие мягкие одновременно. – Я люблю тебя, но этого еще недостаточно. Я думал, что этого хватит, но ошибался. Я думал, что буду драться за тебя, но снова ошибся. Я не могу. Больше не могу даже смотреть на тебя…

– Аарон…

– Скажи мне, что это не так, – просит он. – Скажи, что я ошибаюсь. Скажи, что я просто ослеп. Скажи мне, что ты любишь меня.

Сердце у меня плачет от боли и разрывается на части.

Но я не могу лгать ему.

– Я не… я не понимаю сама, что чувствую сейчас, – пытаюсь я объяснить ему свое состояние.

– Прошу тебя, – шепчет он. – Прошу тебя, прости и уходи…

– Аарон, прошу тебя, пойми… Мне казалось, что я всегда понимала, что такое любовь, но я ошибалась… И я не хочу повторять эту ошибку…

– Пожалуйста, – умоляет он, – ради бога, Джульетта. Я уже потерял свое чувство собственного достоинства…

– Хорошо, – быстро киваю я. – Хорошо, прости. Хорошо.

Я отступаю назад.

Потом поворачиваюсь к двери.

И не оглядываюсь.

– Через семь минут мне нужно будет уйти.

Уорнер и я полностью одеты, мы разговариваем сейчас друг с другом как хорошие знакомые, будто вчерашнего ночного разговора и не было вовсе. Делалье принес завтрак, и мы подкрепились в разных комнатах. Никаких больше разговоров о нем, или обо мне, или о нас с ним, о том, что могло бы произойти с нами, или о том, чего нам можно ждать в дальнейшем.

Нет такого понятия, как «мы с ним».

Есть отсутствие Адама и есть борьба с Оздоровлением. Вот и все, что теперь важно.

И мне это понятно.

– Я бы взял тебя с собой, – говорит он. – Но, как мне кажется, в этой поездке было бы чрезвычайно трудно скрыть тебя от окружающих. Если хочешь, можешь подождать в тренажерном зале, я приведу их всех сразу туда. Там ты с ними сможешь поздороваться и все такое, как только они прибудут. – Наконец он поднимает на меня взгляд. – Так годится?

Я киваю.

– Вот и хорошо. А сейчас я тебе покажу, как можно туда попасть.

Мы возвращаемся к нему в кабинет и проходим в один из углов возле дивана. Тут есть выход, который я почему-то вчера ночью не заметила. Уорнер нажимает на кнопку в стене. Двери плавно раздвигаются.

Это потайной лифт.

Мы заходим в кабину, и он нажимает на другую кнопку, чтобы переместиться на первый этаж. Двери закрываются, и кабина приходит в движение.

Я смотрю на него.

– Я и подумать не могла, что у тебя в кабинете имеется свой лифт.

– Мне требуется личный вход в мой тренажерный зал.

– Ты уже говорил об этом помещении, – напоминаю я. – Тренажерный зал. А как он выглядит?

Лифт останавливается.

Двери плавно раздвигаются.

Он пропускает меня вперед:

– Сюда.

Никогда еще в жизни я не видела столько специальных приспособлений для занятий спортом.

Беговые движущиеся дорожки, специальные аппараты для тренировки отдельных групп мышц – для рук и ног, для плеч, для живота. Есть тренажеры, внешне напоминающие настоящие велосипеды. Я понятия не имею, как они все называются. Один тренажер я узнала – это скамейка со штангой для накачивания пресса. И еще я помню, что такое гантели. Тут ими заполнены сразу несколько полок, и все гантели разных размеров. Еще здесь есть «блины» для штанги, по-моему, их называют именно так. Я вижу какие-то перекладины, приделанные прямо к потолку. Но мне трудно представить, как и для чего их можно использовать.

И каждая стена здесь имеет свое предназначение.

Одна, кажется, сделана из камня. Похожа на скалу. На ней вырублены бороздки, рядом с которыми прикреплены яркие разноцветные кусочки из пластика. Другая стена сплошь обвешана оружием. Здесь сотни ружей и пистолетов, каждый закреплен на своем крючке. Они идеальные. Вычищены и смазаны, а сверкают так, словно каждый день их кто-то приводит в порядок. В этой же стене имеется дверь, интересно, куда она ведет?.. Третья стена покрыта тем же необычным материалом, похожим на черную губку, которым застлан весь пол. По виду этот материал кажется мягким и чуть пружинистым. А последняя стена как раз та самая, через которую мы и попали сюда. Здесь размещается лифт, еще одна дверь и больше ничего.

Размеры зала поражают меня. Эта комната раза в два или даже три больше спальни Уорнера, его гардероба и кабинета, сложенных вместе. Невероятно, чтобы все это предназначалось только для одного человека.

– Поразительно, – говорю я, поворачиваясь к нему. – И ты всем этим как-то пользуешься?

Он кивает.

– Да, я прихожу сюда каждый день не менее двух-трех раз, – поясняет он. – Ну, пришлось немного пропустить, когда я был ранен. Но, как правило, все так и есть. – Он делает шаг вперед и дотрагивается до черной губчатой стены. – В этом заключается моя жизнь, насколько я себя помню. Постоянные тренировки. Я тренируюсь без передышки. Здесь же мы начнем заниматься и с тобой тоже.

– Со мной?

Он кивает.

– Но мне не нужны тренировки, – говорю я. – Во всяком случае, не такие.

Он пытается встретиться со мной взглядом, но у него ничего из этого не получается.

– Мне пора, – говорит он. – Если тебе здесь наскучит, можешь вернуться назад на лифте. Он перемещается только до моих апартаментов и назад, так что заблудиться тут невозможно. – Он застегивает пуговицы на своем блейзере. – Я вернусь как можно скорее.

– Хорошо.

Я жду, что он сейчас уйдет, но Уорнер замешкался.

– Ты останешься здесь, – наконец произносит он, – когда я вернусь.

И это не вопрос.

Так или иначе, мне остается только кивнуть ему в ответ.

– Это кажется просто невозможным, – тихо произносит он. – Ты никуда не стремишься убежать.

Я ничего не отвечаю ему.

Он резко выдыхает. Потом резко разворачивается на каблуках и уходит.

Я сижу на одной из скамеек и дурачусь, вертя в руках двухкилограммовые гантели. Внезапно до меня доносятся какие-то голоса.

– Вот это да! – говорит кто-то. – Черт, это местечко мне кажется правильным.

Я вскакиваю со своего места, чуть ли не выпуская гантели из рук. Еще мгновение – и они могли бы упасть прямо мне на ноги. Кенджи, Уинстон, Касл, Иан, Брендан, Алия и Лили – все они входят через дополнительную дверь в оружейной стене.

Кенджи видит меня, и лицо его буквально озаряется каким-то волшебным светом.