— Лиза, это вы? — воскликнул он взволнованно. — Что вы здесь делаете? То есть, конечно, я очень рад…

— Рады? — переспросила девушка, и он едва узнал ее голос, таким слабым, больным и измученным он был. — Рады… не знаю, есть ли здесь повод для радости…

— Что с вами? — Старыгин вгляделся в ее лицо, в ее глаза, смутно блестевшие в темноте. — Что случилось? Вы плакали? Да что же я держу вас на лестнице… вы давно ждете? — Он нашарил в кармане ключи и очень долго не мог попасть в замочную скважину, наконец справился с дверью и впустил девушку в квартиру.

Василий ждал его на пороге, но, заметив Лизу, недовольно фыркнул и величественно удалился в сторону кухни. Старыгин не обратил на него внимания. Он не сводил глаз с Лизы.

— Да что с вами случилось? — повторил он. — На вас просто лица нет!

— Случилось? — как эхо, повторила девушка. — Случилось… да нет, со мной все в порядке, вы же видите — я жива! Вот с Леной… с ней действительно кое-что случилось…

— Кто это — Лена? — переспросил Старыгин. — И что с ней такое?

На самом деле его не очень интересовало, что случилось с неизвестной Леной, он волновался за Лизу. Выглядела девушка такой больной и измученной, что Старыгин позабыл о своих «грешных» мыслях и всерьез забеспокоился о ее здоровье.

— Лена Кочергина, это ее я встречала на вокзале, — деревянным голосом сказала Лиза. — Моя подруга, пианистка… была.

— Ах Лена! — встрепенулся Старыгин. — А я думал…

Он-то был почти уверен, что к Лизе приезжает из Москвы приятель, причем близкий, раз собирается поселиться у нее в квартире, оттого и не тревожил ее звонками.

— То есть как это — была? — спохватился Старыгин.

Лиза ничего не ответила, и Старыгин совсем перепугался. Он схватил ее за руку, как куклу, провел в комнату, усадил на диван, достал бутылку коньяку, попытался насильно влить в рот содержимое рюмки.

Лиза едва не захлебнулась, закашлялась, замахала руками — уберите, мол, видеть этот коньяк уже не могу! Но тем не менее ее глаза приняли осмысленное выражение, и она перестала дрожать и всхлипывать. Возможно, этому способствовал кот Василий, который забрался к девушке на колени и так громко замурлыкал, что Старыгин даже почувствовал, как распускаются в его душе ростки ревности. Впрочем, он тут же опомнился и подложил Лизе подушку, прикрыл ее плечи пледом.

Она успокоилась и рассказала о том, как нашла у себя в квартире мертвую подругу, о том, как после ухода милиции, посреди ночи, она поехала в другой конец города, потому что не могла остаться в квартире, где только что произошло убийство… и о том, что случилось с ней в машине ночного «бомбилы» и позже, на улице, о странной и страшной женщине в черном одеянии, с огромной черной собакой.

— Черт знает что… — пробормотал Старыгин. — Бред какой-то! Похоже на культ Гекаты, но ведь этот культ уже две тысячи лет не существует…

— Гекаты, вы говорите?! — подхватила Лиза. — Она действительно упоминала Гекату! Называла ее своей повелительницей! И еще вот что… только не подумайте, что я сошла с ума! — Девушка расстегнула верхнюю пуговку блузки, достала свой кулон: — Мне кажется, что этот кулон несколько раз спас меня!

И она рассказала, как из-за кулона не поехала на ложное прослушивание, и как этот же кулон спас ее от маньяка в машине, и как он остановил черную собаку.

— Вы думаете, я свихнулась? — прошептала она, не сводя со Старыгина лихорадочно блестевших глаз.

— Нет, ничего подобного! — горячо возразил реставратор. — Я думаю, что мы с вами случайно оказались замешаны в какую-то темную и очень подозрительную историю.

— Это все из-за клавесина! — выпалила Лиза. — Если бы я не пошла в тот магазин… если бы оставила все как есть… Лена осталась бы жива!.. А теперь… теперь я не знаю, что делать! Не знаю, как выпутаться из этой жуткой истории! Я боюсь! Боюсь идти домой, боюсь играть — вон, руки дрожат!

— Я знаю только одно, — твердо проговорил Старыгин и накрыл своей рукой дрожащие тонкие пальцы. — Мы не можем дать задний ход. Мы должны идти до конца. Те люди… те силы, с которыми мы столкнулись, наверняка ищут то же самое, что и мы с вами. И мы не можем отдать им победу!

— Да… я понимаю… вы правы… — выдохнула Лиза. — Но я уже потеряла всякую надежду… мы никогда не найдем это… да мы даже не знаем, что нужно искать!

— Вот, кстати… — Старыгин полез в карман. — Я кое-что уже нашел. Очередной конверт.

Он достал его, открыл и протянул Лизе листок нотной бумаги.

Девушка оживилась. Простая, конкретная задача придала ей новые силы. Вооружившись карандашом и листком бумаги, она переписала нотную запись современными знаками, затем — буквами и передала листок Старыгину.

Операция была уже отработана. Дмитрий Алексеевич взял старинное настольное зеркало в серебряной оправе, поднес к нему листок с шифрованной записью и еще раз переписал латинский текст, поочередно разворачивая слоги.

— Ну, что у вас получилось? — взволнованно проговорила Лиза, наклоняясь над листком с расшифровкой.

— Одну минуту… — пробормотал Старыгин. — Сейчас, только переведу текст с латыни.

Он дописал последние слова и прочитал:

«…где победителя мощи похоронены заново в месте его победы, где камень над сыном черного служителя, там поверни трижды и погаси негаснущее…»

— Что это за белиберда? — удивленно спросила Лиза. — Вы уверены, что правильно перевели?

— Уверен, — отозвался Старыгин, наморщив лоб и раскладывая все три листка в ряд друг за другом. После чего положил рядом три листка с переводом.

— Вот что гласит полное письмо, — сказал он, — слушайте:

«Великое сокровище, святыня первых христианских королей, драгоценность Людовика Святого, реликвия, дарованная королю-солнце, хранится там, где победителя мощи похоронены заново в месте его победы, где камень над сыном черного служителя, там поверни трижды и погаси негаснущее. Того, кто не придаст значения этой реликвии, ждет печальная участь: гнев народа или гнев божий».

Лиза выразительно молчала, так что Старыгин начал сердиться.

— Что вы так на меня смотрите? По крайней мере, начало последней записки — вполне осмысленное: «Где победителя мощи похоронены заново в месте его победы» — это же, по-моему, совершенно понятно!

— Вам, может быть, понятно, а мне — нет! — В голосе Лизы прозвучало раздражение. — Объясните, если вы такой умный!

— Ну вот, вы снова начали язвить — значит, чувствуете себя лучше! — улыбнулся Старыгин. — Уверен, что вы и сами все поняли бы, не будь вы так измучены. В 1240 году войска князя Александра Ярославича победили шведов в битве на реке Неве, после чего князь получил прозвание Невский. Почти через пятьсот лет, в 1710 году, Петр Первый распорядился на месте этой битвы заложить Александро-Невский монастырь. И наконец, в 1724 году по повелению императора мощи святого благоверного князя были перенесены из Владимира, где они до того хранились, в новую столицу империи, в этот самый монастырь. Так что мощи победителя были заново похоронены в месте его победы, то есть в Александро-Невской лавре. Значит, именно туда, в Александро-Невскую лавру, указывает путь эта записка!