Сорвав на мне раздражение и немного успокоившись, Роман взялся за молоток и медленно пошел вдоль стен, простукивая камни. Около каждой ниши он задерживался несколько дольше, тщательно изучал все трещины и, ничего не находя, опять продолжал свой обход. Сначала я внимательно следила за его передвижениями, потом мне это надоело и, потеряв к нему всякий интерес, принялась разглядывать выбоины на стенах и гадать об их происхождении. Тут, вдруг, из дальнего угла раздался торжествующий вопль Романа:

― Сурен, давай зубило. Здесь что-то есть!

Надо же! Никогда бы не подумала, что наш водитель способен на сильные чувства, если это, конечно не злость и не лень!

Сурен моментально сорвался с места, я бросилась следом, сообразив, что в том конце подвала назревает что-то очень интересное.

Роман стоял на коленях перед нишей и с помощью зубила старался вывернуть из стены камень. Кладка была сделана на совесть, и ему пришлось изрядно потрудиться, прежде чем удалось расковырять раствор. Камень он извлек, но образовавшийся проем оказался слишком маленький, пришлось выбивать еще один камень. Все это время мы с Суреном топтались за спиной Романа и нетерпеливо вздыхали. Наконец, он сунул руку по локоть в образовавшееся отверстие, и на свет появилась проржавевшая металлическая коробка. В такой же моя бабушка хранила чай и называла ее «китайской». Трясущимися руками он прижал банку к груди и нервно заскреб ногтями по крышке, пытаясь открыть, но тут раздался холодный голос Сурена:

― Отдай!

Роман вздрогнул и сделал невольное движение спрятать коробку за спину, однако, во время опомнился и нехотя протянул ее Сурену. Тот вытащил из кармана складной нож и кончиком лезвия поддел крышку. Она со звоном упала на каменные плиты, и этот звон показался всем нам необыкновенно громким. Я придвинулась ближе и заглянула в коробку: она была полна монет. Сурен взял одну, поднес к глазам и удовлетворенно произнес:

― Рубли, серебряные.

Находка положила конец работе. Моим напарникам не терпелось получше изучить содержимое коробки, и они дружно заспешили к машине.. Меня же она не интересовала, по крайней мере, с точки зрения ее материальной ценности, поэтому я решила остаться на берегу и полюбоваться видом на озеро. Растянувшись на куртке под понравившимся кустом и блаженно вытянув ноги, я лениво следила за удаляющимися фигурами своих компаньонов.

Сурен с коробкой в руках размашисто шагал впереди, Роман трусил следом и что-то оживленно ему говорил. Для большей убедительности он энергично жестикулировал руками и все норовил забежать вперед и заглянуть боссу в лицо. Увлеченный разговором, под ноги себе, конечно, не глядел, скрытую травой кочку не заметил, потому зацепился за нее ногой и со всего размаху рухнул на землю. Над лугом раздался его возмущенный вопль и мой громкий хохот. Уж очень забавно было смотреть со стороны на его долговязую фигуру, беспомощно распластанную на земле. Ее нелепый вид доставил мне истинное наслаждение! Роман вскочил на ноги, в ярости со всего размаха пнул злополучную кочку и снова завопил, но теперь не от гнева, а от боли. Мягкая обувь плохо защищает ноги от ушибов и Роман получил возможность в этом лично убедиться, больно ударившись обо что- то, скрытое в траве и очень твердое. Сурен спокойно стоял рядом и невозмутимо наблюдал за страданиями товарища. Я ожидала, что Роман поорет, поорет, успокоится и пойдет дальше, но он повел себя очень странно! Присел на корточки и принялся с остервенением вырывать траву!

― Свихнулся от боли! ― сочувственно подумала я и поудобней устроилась на куртке, наслаждаясь бесплатным представлением.

Что подумал Сурен, не знаю, но он продолжал стоять рядом и спокойно следить за действиями Романа. Тот же занятия своего не бросал, а продолжал ожесточенно сражаться с бурьяном. Вокруг уже валялась гора вырванных с корнем сорняков, а Роман все не успокаивался. Он вдруг бросился к павильону, заскочил внутрь и тут же вылетел назад, но уже с лопатой в руках. Волоча ее за собой и комично прихрамывая, кинулся к заветной кочке и принялся с ожесточением ее раскапывать.

Все это выглядело очень интересно, но вставать было лень, и я решила следить за разворачивающимися действиями из-под своего куста. По мере того как Роман копал, из земли проступал угол белой плиты. Находка не была похожа на остатки строения, скорее напоминала основание какого- то памятника. В результате, на свет появились плиты, уложенные большим квадратом, в центре которого возвышался массивный блок. Это об его прикрытую землей и поросшую травой вершину, Роман и умудрился зашибить ногу. Тут уж мне стало невтерпеж, я поднялась со своего места и подошла поближе.

― Наверное, если поискать хорошенько вокруг, то можно найти в траве осколки, ― лениво подумала я, но к поискам приступать не спешила. Это была не моя находка, и включаться в ее раскапывания у меня намерения не было.

― Что это? ― спросил Сурен.

― Какой-то памятник! ― неуверенно ответила я.

Роман присел на корточки и стал травой счищать грязь с поверхности каменных плит. Потом, вдруг бросил это занятие, опять сбегал к павильону и приволок лом, на который я смотрела с сомнением и не могла понять, что же это он собирается делать. А он попытался просунуть его в щель, которую случайно обнаружил, когда обтирал травой постамент. От усердия Роман громко сопел, старясь поддеть блок и вывернуть его из гнезда, однако тот непоколебимо стоял на месте и двигаться не хотел. Наконец, Сурен не выдержал, положил коробку с монетами на траву и молча шагнул к постаменту. Взяв из рук Романа лом, аккуратно просунул его в щель и налег на него всем телом. Блок лениво шевельнулся, Сурен еще немного подналег, и камень откатился в сторону, а под ним открылось квадратное углубление с металлической шкатулкой на дне. Вот уж день сюрпризов! То целый день роемся и ничего, а то вдруг сразу две находки! Сурен опустился на колени, достал шкатулку и осторожно откинул крышку. Мы с Романом одновременно испустили глубокий вздох, вот только вот вздыхали мы с ним по разным поводам: Роман от разочарования, что внутри нет драгоценностей, я-от облегчения, что их там не оказалось. Сурен между тем извлек из шкатулки металлическую пластину, внимательно оглядел ее, потом протянул мне:

― Посмотри, что тут написано.

На пластине затейливой вязью был написан довольно длинный текст, вот жаль только, что запись была сделана по-французски, и прочесть ее я не могла. Я тут же сообщила об этом Сурену, но в качестве утешения добавила, что мне удалось понять несколько слов: «императрица Екатерина», «визит», и «1775 год».

― Я думаю, здесь был гранитный обелиск. Его поставили в честь посещения Екатериной II этой усадьбы в 1775 году. Тогда было принято отмечать подобные знаменательные события установкой памятников и обелисков, ― сказала я.

― А клад?!

Разочарованию Романа не было предела. Еще бы, он сам нашел это место, сам расчистил, а там не оказалось ничего более стоящего, чем какая-то пластина.

― А клада здесь нет! ― злорадно сказала я, потому что прекрасно помнила, как он шпынял меня за неудачи.