руки на её плечах чуть сжались, будто мужчина хотел выжать из неё чувство неуместной вины.

— Я вела себя дерзко. Спровоцировала его.

— Это было приятным дополнением к его плану. — Сквозь зубы процедил Лёша. — Ты ничего не могла поделать. Твоей вины в этом столько же, сколько его невиновности.

Только спустя бесконечную минуту, когда Арина уже думала, что придётся самой об этом заговорить, Лёша сказал:

— На яхте, две недели назад мы были без презерватива. Это мой ребенок.

Девушка глубоко вдохнула, чтобы возразить, но он не позволил.

— Мой, Арина, мой!

— Думаешь, Илья на следующий день насиловал меня с резинкой?! — она хлопнула по стене кулаком и крепко зажмурилась, но вовсе не от боли в руке.

Мужчина поднялся и нервными размашистыми шагами прошёл по палате, а затем вернулся к постели. Его движения в секунду сделались медлительными и плавными, будто он боялся разозлить хищника.

— Я тебе запрещаю сомневаться. — Лёшин голос врезался в тело и поднял к коже мурашки. — Ты — моя и ребенок мой! Слышишь меня?

Арина не слышала. Провалилась, пролетев все этажи вниз, и разбилась о землю.

— Когда же это кончится? — задалась она вопросом, глотая ком, загородивший проход кислороду. — Когда я перестану чувствовать эту беспомощность? — слёзы выпрыгнули из глаз и полетели к подушке. — Почему ты не можешь управлять ничем в жизни, кроме своих пушек? Почему ты не можешь защитить меня? — она зарыдала, провыв слова. — Почему порох у тебя вечно сырой?! Ты ведь продавец пороха!

— Я никогда себе этого не прощу. — Он замер, даже взгляд свинцовых глаз застыл в одной точке. — И единственное чего я боюсь теперь, это что ты скажешь мне «прощай». — Мужчина поднял глаза, светящиеся от вины ещё больше, чем прежде.

— Сейчас я должна сказать прощай не тебе, а человечку внутри меня.

— Хочешь избавиться от ребенка? — шёпотом, как нечто запретное, спросил он с болезненной гримасой на лице.

— От ребенка Ильи.

— И тебя ни на секунду не останавливает, что он может быть моим? Нашим с тобой. В любом случае, этот ребенок твой, а значит и мой.

— Я так решила. — Твёрдо сообщила она.

— А я не решил! — воскликнул Лёша, в его голосе мелькнула устрашающая хрипотца.

— Ты не можешь этого решать! — взорвалась девушка. — Ты не способен! Ты не принял ни одного решения касаемо нас! Ты ничего не сделал!

— Кричи на меня, сколько хочешь! Злись, оскорбляй, только не сходи с ума!

— Я уже сошла! Там, когда проматывала в памяти всю жизнь напоследок и пила свою мочу, чтобы протянуть ещё день! Сошла, ясно тебе?! И могу теперь вытворять что угодно!

— Да какая к чёрту, разница, от кого он?! — вопил Лёша, уже не стараясь смягчить голос и заглушить эмоции.

— Значит, ты не против, оставить частичку своего братца в этом мире? — всё ещё слабыми руками Арина осушила лицо от слез, но по щекам тут же покатились новые. — Смотреть на ребёнка и каждый день вспоминать, что произошло? Или ты так извиняешься? М, Лёш? — в ответ он молчал, внимательно разглядывая белоснежную постель. — Соглашаясь всю жизнь растить неродного ребёнка, ты извиняешься за всё, что произошло со мной по твоей вине?

— Разве ты не понимаешь? — он направился к двери. — Я боюсь, что ты уйдешь. Ты столько раз отдалялась, а сейчас у меня есть возможностью привязать к себе любимую женщину на всю жизнь. — Почти закрыв за собой дверь, он добавил. — Отвезу Никиту и сразу же вернусь.

4

— Ну что ж, — статная светловолосая женщина прикусила губы, рассматривая чёрно-белый экран, а затем указала кроваво-красным маникюром на мутное тёмное пятнышко. — Беременность, соразмерная двум неделям от зачатия.

Лёша, стоявший за креслом, глубоко вдохнул и стремительно выжал всё, что оказалось в лёгких. Арина не дышала вовсе. Она не могла смотреть ни на яркий экран, ни на Лёшу в его слепящей белоснежной рубашке.

Проделав ещё пару манипуляций с техникой, доктор протянула девушке бумажную салфетку:

— Можете протереть живот от геля и присесть. — После этих слов она вернулась на своё место за белым столом и взглянула на окаменевшего Алексея. — Не могли бы вы подождать в коридоре?

— Зачем? — отошёл он от ступора и помог Арине переместиться с кресла на стул.

— Обычная процедура. Я должна задать Арине Викторовне несколько вопросов и получить на них честные ответы. — Женщина дружелюбно изогнула алую помаду на губах и опустила взгляд в бумаги.

Прежде чем выйти, Лёша несколько долгих секунд размышлял, затем опустился к Арине и оставил на её виске тяжёлый поцелуй, будто велел таким жестом не натворить глупостей.

— Арина Викторовна, плод уцелел чудом, учитывая в каком состоянии вы поступили в терапию. — Дикция женщины была завидно понятной и приятной. — Будь вы в середине триместра или более, потеряли бы ребёнка со стопроцентной вероятностью.

Арине хотелось накричать на женщину, заткнуть её. Прошипеть, что она, идиотка, ничего не понимает. Ведь, будь этот ребёнок старше хоть на неделю, не было бы вероятности, что он от мудака и насильника.

— Возможны развития патологий. — Продолжала доктор. — Вам нужно встать на учёт и как можно чаще проходить развёрнутые обследования. Выносить этого ребёнка будет сложно…

— Вы делаете аборты? — перебила Арина.

— Да, конечно. — Осеклась женщина. — В нашем центре применяется несколько способов прерывания беременности.

— Когда можно сделать?

— Вы хорошо подумали?

В ответ Арина лишь неуверенно кивнула головой.

— Вы посоветовались с отцом ребёнка? Это он ждёт вас?

Арина, услышав эту фразу, почти взорвалась. Сжала руки в кулаки, вонзив ногти в ладони, и хотела завопить на женщину, за то, что та задавала неуместные вопросы, но судорожно втянув воздух, осела на стуле.

— Я решила.

— Но, вы ведь знаете о состоянии своих детородных возможностей? Полагаю, это наследственное? — доктор не дождалась ответа. — Исходя из особенностей вашего организма и настоящего состояния здоровья, я должна вас предупредить. Вероятность, что вы сможете зачать в будущем — невелика, а что сможете выносить — куда меньше.

Арина спряталась от мира, закрыв глаза. Она не раз читала эти слова на бумагах и всегда боялась услышать.

— С какого срока можно сделать тест на отцовство?

— Начиная с восьмой недели. — Доктор надела каменное профессиональное лицо, без намека на жалость и осуждение, Арина была ей за это благодарна. — Но я бы так не торопилась на вашем месте.

— Что вы имеете в виду?

— Вы понимаете, — начала доктор, собрав руки в замок поверх бумаг, — что это может быть ваша первая и последняя беременность?

— Мне важно знать, кто отец.

— Мы можем сделать преднатальный тест ДНК после восьмой