обращения с антиобщественными элементами, нарушившими закон, означает существенное, однако настоятельно необходимое преобразование в уголовном праве, а именно отказ от двойного назначения решения уголовного суда (наказание и дополнительная мера безопасности) в пользу облеченного в соответствующую форму воспитательного наказания, тогда как обеспечение безопасности в чистом виде признается задачей полиции.

Наконец, проект закона распространяет уже предусмотренную действующим законодательством против лиц, совершающих половые преступления, кастрацию также на лиц, которые предаются однополому разврату. Новейший врачебный опыт свидетельствует, что и против этих лиц кастрация представляет собой эффективное оружие.

Применительно к несовершеннолетним следует учитывать тот факт, что для их воспитания в первую очередь существуют воспитательные меры общественной помощи несовершеннолетним, в частности воспитание под общественным контролем и надзор органов опеки, а для правонарушителей — колонии для несовершеннолетних. Поэтому полицейские меры в отношении несовершеннолетних допускаются только в том случае, когда, по заявлению воспитательного учреждения, добиться включения в народное сообщество средствами общественной помощи несовершеннолетним не представляется возможным. К наказанию без определенного срока несовершеннолетние приговариваются только при наличии условий, определенных постановлением о несовершеннолетних, совершивших тяжкое преступление, от 4.10.1939 (Имперский вестник законов. № I. С. 2000) или постановлением об осуждении несовершеннолетних на неопределенный срок от 10.09.1941 (Имперский вестник законов. № I. С. 567).

Антиобщественные элементы, особенно неудачники и тунеядцы, чрезвычайно часто принадлежат к семьям, которые все целиком или в лице отдельных своих членов на протяжении длительного времени имеют дело с полицией и судами либо представляют обузу для народного сообщества. Поэтому проект закона позволяет стерилизовать антиобщественные элементы, если от них следует ожидать нежелательного потомства. Решение о том, будет ли потомство антиобщественного элемента нежелательным, должны принимать суды по делам о наследственном здоровье.

Детально исполнение закона будет регулироваться инструкциями соответствующих министерств.

8. Врач, специалист по эвтаназии, пишет жене: «Работа так и кипит»

К началу войны д-р Фридрих Меннеке работал директором земельной клиники Айхберг в Рейнгау и ему еще не исполнилось 35 лет. Он стремительно поднимался по социальной лестнице: его отец, вернувшийся с Первой мировой войны парализованным «военным истериком» и вскоре умерший, был каменотесом и активным социал-демократом. Весной 1932 г., обучаясь медицине в Гёттингене, Фридрих Меннеке вступил в НСДАП и СС, в 1937 г. стал окружным уполномоченным расово-политического управления НСДАП, в 1939 г. — ортсгруппенляйтером в Эрбах-Айхберге и оберштурмфюрером СС. В первые месяцы войны он служил военным врачом на позициях «Западного вала», а летом 1940 г. был привлечен канцелярией фюрера к работе консультантом по эвтаназии. До 1942 г. честолюбивый медик не раз принимал участие в «селекционных рейдах» по психиатрическим лечебницам и концлагерям. С удручающей скрупулезностью и неизменным энтузиазмом Меннеке до мельчайших подробностей описывал жене, медицинско-технической ассистентке, бывшей на восемь лет моложе его, как провел день, рассказывая в том числе и о своей деятельности «вершителя судеб». Приведенные ниже письма — малая часть собрания, насчитывавшего первоначально почти 8 000 страниц, треть которого фигурировала в качестве доказательств на так называемом Айхбергском процессе в 1946 г. На этом процессе Меннеке за убийство как минимум 2 500 человек был приговорен к смерти; будучи давно болен туберкулезом легких, он вскоре умер в тюрьме. В первом публикуемом здесь письме Меннеке докладывает о своем пребывании в качестве «консультанта» «акции 14 f 13» в концлагере Заксенхаузен близ Ораниенбурга; затем следуют отчеты о его деятельности в концлагерях Равенсбрюк близ Фюрстенберга, Бухенвальд близ Веймара и о встрече с организаторами акций эвтаназии в рейхсканцелярии.

Цит. по: Friedrich Mennecke. Innenansichten eines medizinischen Täters. Eine Edition seiner Briefe 1935–1947 / Bearb. P. Chroust. 2 Bde. Hamburg, 1987 (курсив в оригинале).

Ораниенбург, 7.4.41 23.40

Директор

д-р мед. Фр. Меннеке

специалист по неврологии

и психиатрии

Милая мамочка!

Начинаю мое последнее письмо первой эпохи КЛ [концлагерей], которое, впрочем, не буду отправлять, а привезу тебе с собой. Только что закончил статистическую сводку обследованных мной заключенных, пока числом 109 человек. Завтра напоследок поступят еще 25–30. Я придаю особое значение эти данным в смысле последующего научного использования, потому что речь идет исключительно об «антиобщественных» — причем в наивысшей степени — элементах. Так что, прежде чем сдать бланки, я выписываю себе все важные сведения. Завтра предстоит обследовать еще 84 заключенных. Поскольку с сегодняшнего дня с нами третьим работает г-н д-р Хебольд (врач лечебницы в Эберсвальде), на каждого придется всего примерно 26 заключенных. Надеюсь, мы закончим достаточно рано и я уже завтра смогу отправиться домой…

Окончательного плана я сегодня вечером еще не смогу составить; сперва надо закончить работу!! Сегодня вечером ресторан здесь внизу был набит битком — заседали ораниенбургские владельцы трактиров с женами, так что было слишком людно и шумно, чтобы сидеть внизу, читать или писать. Поэтому после 8-часовых новостей я удалился в свою комнату с бутылкой «Писпортер Фалькенберг» 1937 г. — И вот полночь, и все путем. Ничего существенно нового с юго-восточного фронта служба новостей пока не сообщила, но, может быть, завтра возьмут Белград — надеюсь!! Мы подождем!! Я купил прекрасные карты; можно будет теоретически следовать за продвижением фронта. — На этом, любовь моя, заканчиваю, глазки уже не смотрят и того и гляди закроются «на третьей странице» Боймельбурга. Но сначала подтверждаю, что получил твое милое письмо, которое наконец попало ко мне в руки только в 18.00 в отеле «Дойчес Хаус». Огромное, горячее спасибо, моя милая ма! Я с наслаждением прочел, что ты меня та-а-а-а-а-а-к любишь, как и я тебя!!! Но в следующий раз один я никуда не поеду, ты должна ехать со мной, моя «скверная девочка»!! А теперь подставь ротик для поцелуя на ночь — дай похлопать свою п…ку — и спи спокойно!! Доброй, доброй ночи! Сладких снов! Через 48 часов я буду с тобой!! Доброй ночи! Пока!

Фюрстенберг, 20.11.41

Милая мамуля!

Сейчас 17.45, я завершил свои дела на сегодня и опять сижу в отеле. Результат моей сегодняшней работы — 95 бланков. Мы еще раз посовещались с лагерным врачом, оберштурмфюрером СС д-ром Зонтагом, и комендантом лагеря, штурмбанфюрером СС Кёгелем, и, поскольку по итогам моей предварительной проверки число тех, на кого следует обратить внимание, увеличится примерно на 60–70 человек, я, наверное, буду занят до понедельника включительно. Сегодня утром в 8.15 я звонил проф. Хайде и сказал ему, что справлюсь здесь один. В результате сегодня никто и не появился, так что д-ру Шмаленбаху нет надобности приезжать. Я договорился с Хайде, что по окончании здешней моей работы вернусь в Берлин, чтобы там обсудить операции в Бухенвальде. Я, наверное, поеду в Б. рано утром во вторник и в тот же день оттуда