— Джолин! — жарко воскликнул Джоэл. — Чтобы вы ни сделали в прошлом, в академию примут. Всегда можно начать жизнь с чистого листа.

Он осторожно дотронулся до запястья собеседницы, но она плотно скрестила руки на груди, закрывшись корзиной, как щитом.

— Даже если я убила кого-то? — тихо, но твердо изрекла она, буравя пронзительным ледяным взглядом. Джоэл обескураженно отошел на шаг, как от зачумленной, но тут же снова приблизился, недоверчиво шепча:

— А вы… убили кого-то? Из-за этого вынуждены работать на Зерефа?

Губы Джолин дрогнули, тонкие темные брови поползли вверх, она хотела что-то сказать, возможно, наконец признаться, но лишь растерянно выдохнула:

— Не из-за этого. Нет.

От ее уклончивого ответа Джоэл так и не понял, убивала она кого-то или нет. Но она ушла, почти убежала вверх по улице, даже не попрощавшись, не оставляя надежды на новую встречу. Джоэл остался в глубоком замешательстве. Вопросы и тайны облепили его, как тина в пересыхающем колодце. Он не представлял, что делать дальше, к кому идти, поэтому направился к Ли.

Из Торгового Квартала до Квартала Охотников вела прямая улица, шумная и суматошная. И Джоэл все не смирялся с тем, что вот так глупо отпустил Джолин. Он побежал вперед, стремясь остановить, догнать, но она уже растворилась в пробудившейся реке горожан, их дневных дел, суетных и непонятных. Толпа вокруг сжималась душной сутолокой. Голоса торговцев в лавках отзывались нестройной какофонией, в ушах били расколотые колокола.

Возможно, просто хотелось выспаться, но отдых не рассеял бы бессильный гнев, который теперь вскипал при каждой мысли о Джолин. Гнев не на нее, а на ее загадки, невольницей которых она стала.

Но если бы все невольники так старательно сохраняли свои оковы, Вермело не избавился бы от рабского строя древних времен. Впрочем, они все оставались рабами: своих кварталов, своей работы, своего четко определенного места. И Джолин его как раз не хватало. Она будто неслась хлипким корабликом на острые рифы. Она-то точно потеряла свет маяка.

Вспомнился рассказ о неведомой светящейся башне среди темноты Хаоса. Да, красиво все-таки придумывал Ли, заслушаешься. Но вот вел себя далеко не всегда красиво, в чем убедился Джоэл, когда открыл знакомую дверь…

— Ли! Их же Энн обещала наказать, если они «примутся за старое».

Джоэл застыл на пороге квартирки напарника, пряча глаза от двух голых девиц, нежившихся на узкой кровати. Ли, тоже голый, без тени смущения помахал Джоэлу, даже не подумав кинуть дамам их серые платья, форму академии. В девушках безошибочно узнавались спасенные из борделя новобранцы. Джоэл даже помнил их имена: кудрявую рыжую хохотушку звали Мартина, бледную высокую молчунью, кажется, Лулу. На замечание о гневе наставницы девицы только отмахнулись.

— А кто тебе сказал, что мы за деньги? — лукаво ухмыльнулась Мартина, игривым жестом отбрасывая роскошную копну назад.

— Твой Ли просто душка, такое умеет… — промурлыкала Лулу, одаривая любовника демонстративно сочным поцелуем. Он мягко отстранил от себя девушку, погладив напоследок по обнаженному бедру, вдоль которого тянулся кривой старый шрам.

— Ладно, красавицы, представление закончено. Еще увидимся! — поторопил их Ли, видя явное замешательство Джоэла.

Девушки быстро накинули одежду, затянули тесемки скучных мешковатых нарядов и выпорхнули на улицу, на вид — две совершенно добропорядочные горожанки. Будто и не приходили, не играли в карты и не пили брагу. Все свидетельства замкнулись в тесном жилище Ли. Пустая бутылка перекатывалась у края стола, роняя на пол редкие капли. В комнате витал запах любовных забав, пряного женского пота и паров алкоголя.

— Здесь была оргия? — скептически протянул Джоэл, устало опираясь о дверной косяк и с осуждением глядя на Ли. Но вместе с укором тут же находились оправдания: наверное, так любимый стремился вытравить из памяти кошмар прошлой ночи, стереть его не менее ярким, но куда более приятным событием.

Так на его счету и копились безумные выходки: то он прыгал с третьего этажа из спальни чужой жены, рискуя быть зарубленным ревнивым мужем, то убегал со сборища любителей цепей и плеток, используемых не по назначению. Джоэл только недавно заметил, что подобные сомнительные «подвиги» совершались Ли именно после потрясений на дежурствах.

— Ну не совсем оргия, — беззаботно рассмеялся он. — Мы просто отметили их удачное освобождение. Поговорили, развеселились, капельку выпили.

— А потом играли в карты на раздевание? — кивнул на разбросанную по полу колоду Джоэл. Картинки почти стерлись, смешивались нестройной чередой валеты и дамы, десятки и тузы, как будто в правилах игры настал великий хаос и послушные горожане покинули назначенные судьбой места. Карточный город поглощал беспорядок.

— И это тоже было. — Ли взлохматил непослушные темные волосы, рассеяно шаря по комнате в поисках рубашки. Джоэл любезно подобрал смятую пропотевшую тряпицу и кинул другу, с иронией протянув:

— А потом что-то пошло не так.

— Да все пошло так! И как еще пошло! — отмахнулся Ли. — Словом, все довольны.

— Ох, Ли… я уж боялся, что ты предложишь присоединиться, — покачал головой Джоэл, криво ухмыльнувшись. Ли замер на мгновение, обернулся и без тени веселья ответил:

— Нет, Джо. Женщины — это женщины. А ты — это ты. — Но вновь все поглотила напускная веселость. — Кстати, ты ведь гулял с Джолин?

Джоэл поморщился от мимолетного вопроса, но он давно заготовил пресный ответ:

— Да так, прошелся.

— Прошелся, эх ты! — передразнил Ли. — Я тебе что говорил? Пройтись просто? Я тебе говорил в мансарду ее вести сразу!

— Ага, как варвары — дубинкой по голове и в пещеру. Так что ли? — фыркнул Джоэл, вспоминая древнейшую историю.

Отчасти он завидовал дикарям из прошлого, правда, вовсе не их нравам: перед ними расстилался целый свет, неизведанный и ужасный. Но о многих его опасностях эти первые люди не догадывались, а в их новом тесном мире Вермело все слишком хорошо осознавали неизбежную участь последнего града. Они делали вид, будто торгуют на улицах, оформляют документы в конторах, трудятся в шахтах и на заводах, заказывают булочки к кофе из цикория, но все чувствовали одно — обреченность. И в попытках вырваться из круга тяжкого осознания некоторые впадали в первобытную дикость. Возможно, так и появлялись сомны. Возможно, из-за этого совершались самые мерзкие преступления. Монстры подсознания вылезали наружу во сне и наяву. Чтобы отсрочить окончательное разложение человечности, придумали жесткие правила. Ведь некоторые твари порой действительно похищали понравившихся девушек, стукнув дубинкой по голове.

— Нет, не так не надо, конечно, — ответил смущенно Ли. — Но я призываю быть решительнее!

— Эх, Ли, кто бы учил. А ты? Ты мне назло пригласил Мартину и Лулу?