кораблей, мы развернемся к ним и будем стрелять сколько можем. Предлагаю, чтобы люди, свободные от вахты, поспали и отдохнули. С Божьей помощью выживем».

В голове каждого сидела одна мысль: когда покажется противник? Офицеры корвета «Ла Малуин» знали, что их единственная 4-дюймовая пушка способна разве что поднять шум, и это будет продолжаться до тех пор, пока залпы вражеского флота не потопят корабль; они не боялись – они были сердиты, что им уготовили такую судьбу.

После получения сигнала адмиралтейства лейтенант Карадус с корвета «Ла Малуин» написал один из наиболее трогательных пассажей своего личного дневника: «Номер 1 и я сам думаем, что этот сигнал – последняя соломинка. Мы будем уничтожены, если не успеем пройти к Маточкину Шару, и нас потопят у берегов Новой Земли еще в Баренцевом море. «Посарика» разговаривает с нашим флагманом по мегафону, и остается мало сомнений, что конец приключениям настал. Все становятся молчаливыми. Оживленнее лишь в радиорубке, где радист ловит каждый сигнал в надежде, что даст нам какую-то разгадку. Я устал и замерз, хотя в каюте включен электронагреватель. Записываю это перед тем, как четыре часа поспать». Прежде чем прилечь, Карадус увидел на камбузе старшину, в функции которого входило снабжение корабля боеприпасами – самая неблагодарная работа[91]. Он читал Новый Завет. «Поговорил с ним несколько минут. Он сказал, что готов умереть, если на то Божья воля. Я лег на свою койку и помолился. Заснул снова в надежде, чтобы все случилось во сне». У адмиралтейства, подозревал Карадус, имелась самая смутная информация о ситуации.

Солнце встало в 4 часа – но это не значит, что до этого была ночь. Напарник боцмана, усталый и напуганный, позвал его опять на вахту. «Машины дают по-прежнему 150 оборотов. Поднимался на мостик с мыслью о том, что интересного пришло за это время из адмиралтейства. Или вообще ничего не приходило? Увидел дюжину моряков, жавшихся к выхлопной магистрали. На них были спасательные жилеты и каски. В этом патетическом зрелище я увидел предсказание нашей судьбы». По самым последним данным, германские эсминцы отделяло от корвета всего 160 миль, а до Маточкина Шара оставалось еще более 180 миль, то есть двенадцать часов хода при их нынешней скорости.

Далеко позади них корвет лейтенанта Холла «Лотус» на полном ходу возвращался на восток после операции по спасению моряков с «Панкрафта». Впередсмотрящие доложили о «высоких столбах дыма» за горизонтом – как если бы это было горящее судно недалеко от курса, которым они шли, поэтому Холл решил разобраться, что к чему. Когда они приблизились, столбы укоротились, а затем и вообще исчезли – краткие выбросы густого коричневого дыма, испускаемого дымовыми шашками, которые Даудинг за несколько часов до этого пустил по воде возле своего спасательного плота. Если бы сверхъестественный арктический мираж не увеличивал эти крошечные дымовые сигналы, то спасшиеся с судна «Ривер Афтон» наверняка погибли бы в последующие несколько часов. Они были в ужасном состоянии. Даудинг, стюард и парень-вестовой три часа держались на плоту после гибели судна, другие из немногих спасшихся находились на плотах и одной утлой шлюпке. Последнюю сотню ярдов корвет рассекал волны между обломками и трупами.

Когда маленькая шлюпка капитана Чарлтона оказалась рядом с корветом, моряки на ней были так ослаблены, что не могли добраться до высадочных сетей. Два человека на носу шлюпки вообще еле шевелились: один был тяжело раненный второй механик, его фуражка закрывала один глаз, говорить он не мог; второй – офицер, присматривавший за ним. С корвета видели, как второй офицер пробовал заговорить с механиком, а затем начал доставать вещи из его карманов; он снял с его пальца обручальное кольцо и затем поднялся на борт корвета. Механик остался один в шлюпке. Лейтенант Холл поинтересовался, в чем задержка. Мрачный британский офицер спросил, нельзя ли поднять тело механика на борт, чтобы достойно похоронить его в море. Холл приказал оставить покойника в шлюпке и отходить: он опасался, что подводная лодка, потопившая «Ривер Афтон», могла скрываться поблизости, чтобы дождаться другого судна, которое подойдет подобрать спасшихся, и торпедировать его. Из пятьдесяти девяти человек, что были на борту судна «Ривер Афтон», двадцать три, включая комендоров, погибли. Оба штабных офицера, бывшие с Даудингом, также погибли, когда судно пошло ко дну[92].

Для PQ-17 5 июля стало днем массового истребления. Около полуночи U-703 радировала адмиралу Шмундту в Нарвик: «Точка AC.3568. Потоплен «Ривер Афтон», 5479 тонн. Груз – самолеты и танки. Три торпеды». Командир добавил, что у него 75 кубометров дизельного топлива, так что на некоторое время его еще хватит. Приблизительно в то же самое время U-408 вышла из Нарвика, чтобы присоединиться к атакующим. Ее цистерны были полны, а команда горела желанием действовать. Потопленное Бильфельдом судно «Ривер Афтон» стало шестым среди уничтоженных за один день стаей «Ледовый дьявол». Шмундт особенно похвалил за более близкое взаимодействие ВВС и подводных лодок, за исключением, конечно, достойного сожаления случая атаки со стороны «Юнкерса-88» на U-334.

К утру 6 июля рапорты, поступившие в его штаб, показали, что уцелевшие суда рассеяны на большой площади далеко к востоку от 40-го меридиана. Вскоре после полуночи авиаразведка сообщила об обнаружении двух грузовых судов и двух, судя по виду, эсминцев, шедших почти прямо на восток к Новой Земле, вероятно к Маточкину Шару; это были, по всей видимости, корабль ПВО «Паломарес» и тот из кораблей конвоя, который мог тягаться с ним в скорости. Такой широкий крюк на восток, казалось, подтверждал, по мнению Шмундта, что капитан «Карлтона» раскрыл немцам, что пункт назначения конвоя – Архангельск, «и в этом случае, – комментировал Шмундт, – у подводных лодок есть еще превосходные перспективы для успешных действий».

В течение первых утренних часов группа ВМФ «Север» информировала Шмундта, что их намерением было приказать подводным лодкам следовать за конвоем до границы приблизительно 80 миль от русских берегов, затем развернуться и прочесать путь движения конвоя, насколько хватит топлива, уничтожая отставшие и добивая поврежденные суда, на которые они наткнутся. Штаб адмирала Шмундта согласился, что это хороший план. Незадолго до 6 часов на подводные лодки поступили результаты полуночной авиаразведки, и Шмундт приказал лодкам, не имеющим соприкосновения с судами противника, перейти к югу между 42-м и 48-м меридианами, разворачиваясь обратно по достижении 70-й широты. Он приказал подводной лодке U-355 (командир Ла Бауме) передать краткую метеосводку и добавил для всех: «Операция «Согласие» прекращается».

4

Утром крейсерское соединение контр-адмирала Гамильтона заняло позицию под флагом своего главнокомандующего.

Вначале Тови приказал