Как только передовым отрядам удалось подобраться вплотную к бетонным стенам капониров, стало ясно, что оружия им не требуется — они сами были оружием.

Плоские живые мины начали взрываться с такой невероятной разрушительной силой, словно каждый трансфер нес внутри себя не меньше килограмма сильнейшей пластиковой взрывчатки.

Если раньше они гибли десятками от огня бластеров, то теперь сотнями уничтожали друг друга своими же взрывами. С полным равнодушием к собственной судьбе. Или это все-таки было мужеством?

Способны ли они испытывать боль и страх смерти, или это простейшие механизмы, не знавшие ни страха, ни боли?

Картина катастрофического разгрома разворачивалась перед Лосевым со все большими подробностями. Бетонные стены рушились, взрывные волны раскалывали их, как скорлупу орехов. Фонтаны огня и грохот взрывов внутри самих капониров довершали картину всеобщего разрушения — это рвались боеприпасы оборонявшихся. Теперь там уже не осталось ни одного живого человека. Обе линии оборонительных сооружений были взяты в считанные минуты, и волна трансферов потекла по улицам города в сторону военной базы.

Там тоже началась стрельба и вспыхнули огни первых пожаров.

— Кажется, нам пора, — задумчиво проговорил Зуров, равнодушно рассматривая картину разрушенных укреплений. Ни один мускул не дрогнул на лице этого человека. — Скоро они доберутся до транспортных ангаров.

— Еще рано, — возразил ему Лосев, сам не понимая, откуда возникло это убеждение. — Они не тронут ангаров.

— После общения с шипоносом наш командир знает о планах этих монстров намного больше нас.

Лосев оставил шпильку Грансвера без ответа, хотя и понимал, что долго так продолжаться не может. С момента их первой встречи, когда он был вынужден взять в плен этого стрелявшего в него человека, в отношении Грансвера к нему возникла тщательно скрываемая неприязнь.

Причину этого он хорошо понимал и готов был не обращать внимания. Хуже было другое. После того как Грансвер увидел цвет крови Лосева, в нем крепла подозрительность и недоверие к своему командиру. Возможно, он и в эту экспедицию отправился лишь для того, чтобы не упускать Лосева из виду, и в любую минуту от него можно было ожидать какой-нибудь неприятности. Нужно было как-то решить эту проблему, но Лосев не мог себе позволить сократить свой крохотный отряд еще на одного человека. И, несмотря ни на что, испытывал невольное уважение к Грансверу за мужество и выдержку.

Что бы там ни думал по этому поводу Грансвер, Лосев понимал — сейчас, пока продолжается этот странный, едва уловимый контакт с неизвестным помощником, важнее всего остального разобраться в том, что за сила пришла им на помощь.

Он выждал еще минут пять, стараясь не обращать внимания на вызывающие реплики Грансвера. Но ничего нового не уловил его напряженный ищущий разум внутри непроницаемой пустоты. Наконец ощущение скованности, какого-то бессловесного запрета исчезло, и Лосев понял, что настала пора действовать.

Короткими перебежками, чтобы не попасть под случайный выстрел уцелевших защитников укреплений, они преодолели развороченную взрывами первую линию обороны. Опасения оказались напрасны — здесь не осталось ни одного живого человека.

Обломки бетона вперемежку с окровавленными частями человеческих тел производили жуткое впечатление в мерцающем свете еще тлеющих пожарищ. Но к этому зрелищу Лосев был готов. Удивляло другое, они не видели ни одного трупа нападавших трансферов.

— Не могли же они унести все трупы! Должны же быть какие-то остатки? — спросил Зуров, с недоумением осматривая развалины.

— Погибая, они сгорают. Полностью. Без остатка. А во время взрыва все их тело превращается во взрывчатку.

— Откуда вы это знаете? — Если бы вопрос исходил от Грансвера, Лосев бы его проигнорировал, но Зурову он ответил:

— Я много про них знаю. Один наш сотрудник воевал с ними еще на Зидре. Он погиб, но отчет дошел до Земли. Слишком поздно дошел, к сожалению.

— Они всегда опаздывают, нужные отчеты и рапорты. Слишком много штабов, слишком много чиновников, которые думают лишь о собственном продвижении по службе. Благодаря этим чиновникам в погонах я потерял свою службу в космодесанте.

Лосев не стал задавать никаких вопросов. Сейчас для этого неподходящее время, и он не сомневался, что Зуров сам все расскажет, когда сочтет это необходимым.

Они позволили себе лишь короткую передышку в развалинах капонира и почти сразу бросились дальше, в глубь города, туда, где трещали бластерные выстрелы и грохотали разрывы живых мин.

Главные оборонительные сооружения военной базы еще держались, охваченные со всех сторон смертоносным кольцом нападавших.

Не замеченный никем отряд Лосева проскользнул к западной окраине базы, туда, где за воротами складских помещений высились два ангара глайдеров.

— Наш командир вновь оказался прав. Ангары — целехонькие. Ждут нас, словно специально. Но вокруг все разметано взрывами. Может, ты объяснишь, почему уцелели только эти, нужные тебе ангары?! — Это был уже прямой вызов.

Будь в распоряжении Лосева обычное воинское подразделение, будь Грансвер его подчиненным, он знал бы, как поступить. Армейская дисциплина способна призвать к порядку кого угодно. Но Грансвер был гражданским добровольцем, который избрал для себя роль непрошеного контролера его приказов и поступков.

— Ты прав, Вольф. Они уцелели, потому что они нам нужны. И что из того? В нашем положении любая помощь не помешает, или ты со мной не согласен? — Лосев ответил спокойно, почти иронично, ничем не выдав свое возмущение.

— Чья помощь? И чем все это кончится? Куда ты собираешься лететь на глайдере?

И пока Лосев, не зная, как поступить в этой непростой ситуации, искал выход, неожиданно вмешался Зуров:

— Вначале глайдер нужно захватить, а уж потом думать, как его использовать. Ангар уцелел, значит, цела и охрана. Прекрати свои препирательства, Вольф. Отношения будешь выяснять после операции.

— Тогда, может быть, будет уже поздно!

— Ты меня хорошо знаешь. Я дважды не повторяю! Возьми ружье и проверь, есть ли часовой в той будке у ворот!:

— Почему это должен делать я?

Неожиданно Зуров выхватил нож и быстрым, едва уловимым движением завернул руку Грансвера за спину, развернул его и приставил нож к горлу, так, что по шее Вольфа потекла тонкая струйка крови.

— Потому, что я так сказал. Ты меня понял? Мы сюда не шутки шутить пришли!

— Я понял! Отпусти меня! — прохрипел Вольф.

— Вот так-то лучше!

Когда Вольф скрылся за разбитым корпусом армейского краулера, преграждавшего путь к воротам, Зуров сказал:

— Извини, командир, что я вынужден был вмешаться. Я знаю, как тяжело бывает с новичками, особенно если они остаются гражданскими.