думает Руни. Дом на краю мира. Место, где мертвые могут жить с себе подобными и где дух может воспарить. Он уставился на свои ладони в мозолях. Один лишь большой палец может служить доказательством существования Бога. Рабочая рука — это чудо; его собственные руки способны удалить почку или сложить кирпичи. Господи, что, если я потеряю возможность ими пользоваться? Руни учили, что проказой редко заражаются. Болезнетворная бактерия живет в окружающей среде, по большей части в условиях антисанитарии, но заболевают исключительно те, кто обладает особой восприимчивостью. Он вспоминает, как профессор Мерр в Мальмё перевязывал раны прокаженных, приговаривая: «Опасайтесь других болезней, которые вы можете подцепить от ваших пациентов, только не проказы». И в самом деле, один из однокурсников Руни умер от туберкулеза, а другой — от сепсиса после пореза скальпелем. Мысленно Руни сейчас спорит с профессором Мерром. А как же отец Дамиен, годами работавший с прокаженными в Молокаи? Он заразился и умер от проказы! И мысленно слышит ответ Мерра: Но вспомните сестру Марианну, которая ухаживала за отцом Дамиеном. Вспомните всех остальных сестер, которые работали в Молокаи, — они все здоровы.

Руни решает, что он просто не будет бояться заразиться. Не полагайся на разум твой[121]. Доверься Богу.

Через месяц на парадных воротах появляется табличка на двух языках: ЛЕПРОЗОРИЙ СВЯТОЙ БРИГИТТЫ. «Сент-Бриджет» по-английски. Название в честь его любимой сестры Бригитты из приюта в Мальмё. Так вышло, что одновременно и в честь святой — покровительницы Швеции, и, возможно, это поможет получить поддержку от шведской миссии. Они восстановили два здания и вычистили колодец. Продукты Руни покупает в деревне в магазине у Мудалали. Матхачен, тот самый сборщик кокосов, который подсказал лодочнику дорогу, — толковый посредник, он оставляет прочие покупки — солому, доски, инструменты, койру — перед воротами или на ступеньках со стороны канала. Если у жителей деревни имеются сомнения по поводу трудов Руни, против его денег у них нет возражений. Вскоре в придачу к лодке у него появляется и велосипед. К первым двум ангелам присоединяются Тамби, Эсау, Мохан, Рахель, Ахмед, Намбьяр, Наир и Патрос. Подобно тиковому лесу с подземными корнями, прокаженные имеют свою скрытую сеть; слух о возрождении лазарета быстро распространяется.

В полумиле по дороге от «Сент-Бриджет» находился обнесенный стеной участок, где традиционное крытое соломой жилище с резными фронтонами и деревянными стенами было со вкусом объединено с большим современным домом: беленые стены, красная черепичная крыша, высокие окна, широкая круговая веранда, большой навес над центральным входом, где стоял автомобиль, а к дому вела гравийная дорожка, обложенная по сторонам кирпичом. Вмурованная в каменную колонну ворот табличка гласила: ТЕТАНАТТ-ХАУС, это личное имя дома, и пониже имя владельца — Т. ЧАНДИ. Однажды, проезжая мимо на велосипеде, Руни мельком увидел, как обрюзгший мужчина курит на скамейке-качелях на веранде, на руке его поблескивали золотые часы. В другой раз этот же мужчина проезжал в автомобиле мимо ворот «Сент-Бриджет», а рядом с ним сидела женщина. Руни как раз выходил и приветственно махнул им рукой, пара заулыбалась и помахала в ответ. Каждый раз, проезжая мимо их дома, Руни хотел заглянуть в гости, но впервые в его карьере врачебная деятельность, которой он занимался, могла вызвать у людей неловкость. Матхачен, сборщик кокосов, рассказал, что Чанди служил в Британской армии в Адене — «ковал деньги». По возвращении Чанди приобрел поместье в несколько тысяч акров, расположенное далеко в горах, которые видно из «Сент-Бриджет». На неделе Чанди остается в бунгало в поместье, присматривая за посадками и сбором урожая, по выходным едет в долину, три часа пути, в родительский дом, где живут его жена и престарелая мать.

Прошло уже три месяца, как Руни появился в лазарете. Сегодня у ворот возникает какая-то суматоха — кто-то зовет: «Доктор-ой! Доктор-ой!» Взволнованный слуга из Тетанатт-хаус стоит в десяти футах от ворот, у него сообщение: жена Чанди очень просит прийти срочно, потому что мистера Чанди хватил удар. Руни помчался на велосипеде на помощь. На веранде валялись мужские шлепанцы. Над пепельницей рядом с коробкой сигар «Стейт Экспресс 555» лениво струился дымок.

Из дома доносится стук падающей мебели. Чанди бьется на полу, его мунду съехало набок, крупные ноги подергиваются. Напуганная жена склонилась над лежащим телом. Она в сари, блестящих серьгах, с браслетами на обеих руках — супруги одеты для выхода в свет.

Руни опустился на колени, проверил, свободны ли дыхательные пути Чанди, пощупал пульс, сильный и частый.

— Что произошло? Расскажите.

— Благодарю вас, доктор, — отвечает по-английски женщина, заливаясь слезами. — Он сегодня вел себя странно. Не разрешил мне отвезти его в больницу. А потом вдруг вскрикнул и упал вот так на пол. А потом оцепенел — очень сильно, совсем замер — и потерял сознание. Водителя сегодня нет. Я не знала, что делать. Послала слугу за вами. А он вдруг как задергался.

Краем глаза Руни замечает пожилую женщину в чатта и мунду, с огромными золотыми шпильками в ушах; она бледная, руки, вцепившиеся в косяк двери, побелели, нижняя губа дрожит. Он обращается к ней на малаялам:

— Аммачи, не бойтесь, это просто припадок, скоро пройдет. (Судороги уже ослабевают, пока он говорит.) Но я хочу, чтобы вы присели, потому что, если вы упадете в обморок, это делу не поможет.

Она подчиняется.

Руни отмечает припухшие околоушные железы Чанди, его красные ладони, женственную грудь и свежелопнувшие кровяные сосуды на груди и щеках. Похоже, Чанди потребил в своей жизни столько спиртного, что большинству мужчин и не снилось. Аммиачный запах урины предшествует появлению желтого пятна, расплывающегося по первозданно-белому мунду.

— Такое случалось раньше? — спрашивает Руни.

— Никогда! Вчера вечером он вернулся из поместья такой же, как обычно. Уставший после долгой дороги. — Она переходит на малаялам.

— Нет, не такой, как обычно, — подает голос пожилая дама. — Его как будто муравей укусил. Аах, ругался со всеми. — Смущенная жена бросает на нее сердитый взгляд, но старушка стоит на своем: — Муули, это же правда, доктор должен знать.

— В начале поста он всегда раздражительный, — признает жена.

— Ага, — хмыкает Руни. — Он отказывается от виски на сорок дней?

— Пятьдесят дней. Да. Не пьет бренди.